– Так что случилось? – спросил Ричард. Зула старательно употребляла прошедшее время: «намеревалась», «планировала».

– Когда я приехала, там уже царил полный хаос. – На лицо Зулы, когда она это говорила, занятно было смотреть. У ребенка, которого вывезли из Эритреи в Айову, должны были сложиться любопытные представления о полном хаосе. – Какая-то ерунда с хеджевыми фондами, что-то вроде финансовой пирамиды. Месяц назад компания начала процедуру банкротства.

– Ты безработная, – уточнил Ричард.

– В каком-то смысле да, – ответила Зула и улыбнулась.

Теперь у Ричарда появился новый пункт в его списке, который в отличие от списка Зулы представлял собой постоянно носимую в голове мешанину из неопределенных намерений, грызущих тревог и смутно осознаваемых кармических долгов. «Устроить Зулу в Корпорацию-9592». Был даже вполне убедительный предлог, чтобы ее пригласить. Трудность состояла в другом: как помочь Зуле, чтобы другие на семейном сборище не сочли его ходячей ярмаркой вакансий.

– Что ты знаешь про магму? – спросил он.

Зула полуобернулась и взглянула на него искоса.

– Больше тебя, наверное.

– Ты умеешь моделировать тепловой поток. А движение магмы?

– Квалификации хватит.

– Тензоры? – Ричард понятия не имел, что такое «тензоры», но много раз слышал это слово от математиков – обычно оно звучало на этапе перехода от общих фраз к чему-нибудь более практическому.

– Типа того, – ответила Зула нервно, и Ричард понял, что сморозил глупость.

– Для нас по-настоящему важно, чтобы все было правильно.

– Для игровой компании?

– Да, для моей игровой компании, входящей в первые пять сотен по версии «Fortune»[1].

Зула так и застыла вполоборота, пытаясь понять, не прикалывается ли над ней Ричард.

– Речь о стабильности финансовых рынков.

Зула явно не готова была купиться.

– Поговорим позже. У тебя есть знакомые с расстройствами аутического спектра?

– Да! – Теперь Зула смотрела прямо ему в лицо.

– Ты могла бы с такими работать?

Зула указала глазами на своего парня.

У Питера не получалось зарядить магазин. Он пытался вставить патрон задом наперед. Ричард уже с полминуты думал, как бы тактично об этом сказать, но тут Питер сообразил сам и развернул патрон правильно.

По тому, как Питер держал «глок», Ричард решил, что ему это не в новинку. Теперь он понял, что Питер, видимо, впервые взял в руки пистолет. Однако он быстро осваивает новую технику. Самоучка по жизни. Может разобраться во всем, что логично и подчиняется правилам. И знает это. Не стал просить о помощи. Куда быстрее дойти своим умом, чем мучиться, слушая бестолковые объяснения, и вступать с объясняющим в эмоциональный контакт. Определенно есть что-то, что Питер умеет лучше всех. Что-то техническое.

– А ты что поделывал, дядя Ричард? – весело спросила Зула. Она, может, и научилась быть собой, но для таких случаев держала про запас крошку Сью.

Ответ «дожидался рака» был бы чересчур честным. Если сказать «вел безнадежную позиционную войну с клинической депрессией», возникнет впечатление, что он в депрессии сейчас, что неправда.

– Тревожился из-за смещения палитры, – сказал Ричард.

Питеру и Зуле странным образом понравился его неответ. Видимо, так в их представлении и должен вести себя мужчина за пятьдесят. А может, Зула уже рассказала Питеру все, что знает или подозревает о Ричарде, и оба разумно предпочитают не лезть с расспросами.

– Вы летели через Сиэтл? – спросил Питер, чересчур быстро переходя к спасительной теме авиаперелетов.

Ричард мотнул головой.

– Доехал на машине до Спокана. Это часа три-четыре, в зависимости от того, сколько снега и долго ли придется стоять на границе. Оттуда прямой рейс до Миннеаполиса. Там я арендовал большой американский автомобиль и приехал на нем сюда.

Он кивнул в ту сторону, где бордовый «меркьюри-гранд-маркиз» заслонял шестую часть зодиакального круга.

– Здесь ему самое место. – Питер повел глазами в сторону фермы, затем невинно глянул на Ричарда.

Тот отреагировал на шутку сложнее, чем мог бы догадаться Питер. С одной стороны, приятно, что ребятки приняли его в игру, с другой – Ричард вырос на этой ферме, и такое отношение к ней его слегка резануло. Он подозревал, что они уже запостили сообщения в «Твиттер» и «Фейсбук» и хипстеры в кафешках Сан-Франциско в эту самую минуту выстукивают «бу-га-га» и «жесть» под фотографиями Питера с «глоком».

Тут он услышал голос одной из своих «бывших», упрекающий, что ему еще рано становиться таким старым занудой.

Немедленно подключился второй женский голос и напомнил, что колоссальный «гранд-маркиз» арендован из иронических соображений.

«Бывшие» Ричарда давно исчезли с горизонта, но их голоса преследовали его постоянно и говорили с ним, словно музы или фурии – как если бы семь Супер-Эго выстроились расстрельной командой перед одним несчастным Ид[2], чтобы не дать ему с удовольствием выкурить последнюю сигарету.

Питер и Зула, наверное, подумали, что Ричард на время потерял нить разговора, – первый признак старческого маразма. Ну и ладно. В магазинах было столько патронов, сколько можно засунуть задубевшими пальцами. Зула, потом Ричард по очереди постреляли из «глока». К тому времени как они закончили, пальба вдоль колючей проволоки уже почти стихла. Боезапас кончался, народ замерз, дети ныли, оружие пора было чистить. Складные стулья отправлялись в багажники джипов. Зула упорхнула к своим кузинам, и теперь они с повизгиванием висли друг у друга на шее. Ричард нагнулся, что в последнее время было несколько труднее обычного, и начал собирать гильзы. Краем глаза он видел, что Питер последовал его примеру, но скоро бросил, не желая далеко уходить от Зулы. Болтать со стайкой ее кузин парень не хотел, оставлять ее одну – тоже. Его голова постоянно поворачивалась туда, куда перемещалась Зула. Такая бдительность и радовала, и огорчала Ричарда, который не стыдился слегка приревновать.

Питер глянул через поле на дом, отвел глаза и снова повернулся, чтобы посмотреть внимательнее.

Он знает. Зула сказала ему, что случилось с ее приемной матерью. Может, Питер даже залез в Гугл и проверил. Вероятно, ему известно, что в год от удара молнии гибнет пятьдесят – шестьдесят человек и что Зуле тяжело об этом говорить: большинству такая смерть представляется чересчур нелепой – им проще думать, что она шутит.