Я без сил опустилась на стул, обхватив себя руками. Нет, не может быть. Или может?

Я зажмурилась, пытаясь отогнать страшные мысли. Мне нужны доказательства, а не домыслы. Иначе вир Килли запросто вышвырнет нас с нянюшкой на улицу, и я ничего не смогу поделать, потому что согласиться на так называемую благосклонность я никогда не смогу. Надо ещё раз все тщательно обыскать. Должна же быть какая-то ниточка, ведущая к разгадке!

С твердой решимостью я поднялась и вновь принялась за разбор бумаг. Я должна найти решение этой проблемы. Ради памяти отца, ради справедливости.

Глава 3

Сутки, отведенные виром Килли прошли слишком быстро, и Эдил вновь явился в аптеку. Я как раз закончила разбирать отцовские записи, но так и не нашла ничего полезного.

— Дярис, душа моя, — елейным голосом начал вир Килли, без спросу усаживаясь в кресло, — я пришел узнать твоё решение. Готова ли ты покинуть дом или мы сможем договориться?

Я поджала губы. Присутствие этого человека вызывало у меня почти физическое отторжение. Он смотрел на меня с нескрываемым вожделением, и от этого по коже бежали мурашки.

— Уважаемый вир Килли, — холодно ответила она, — я все ещё не верю в ваши россказни о долге. Дайте мне ещё пару дней, и я докажу, что мой отец ничего вам не был должен.

Эдил расхохотался, запрокинув голову. Смех его походил на карканье вороны.

— Ох, Даярис, какая же ты ещё девочка! Ищешь правду, веришь в справедливость. А мир, меж тем, устроен совсем иначе.

Он подался вперед, и я непроизвольно отшатнулась.

— Хочешь знать, в чем твоя беда? Ты слишком хороша для этой дыры. Молода, свежа, невинна. Я давно положил на тебя глаз, да все случая не было поговорить о будущем.

У Меня от возмущения перехватило дыхание. Вир Килли же невозмутимо продолжал:

— Я готов простить долг твоёго отца и оставить тебе дом. Но взамен ты станешь моёй женой. Как тебе такое предложение?

У меня словно выбили почву из под ног, настолько неожиданным и абсурдным было это предложение.

— Это возмутительно! — воскликнула я, вскакивая с места. — Вы старше моёго покойного отца, да и не люблю я вас нисколько! Как вы можете мне такое предлагать? Тем более шантажировать меня этим? Это низко!

Вир Килли снисходительно улыбнулся, разглядывая меня, словно забавную зверушку.

— Полно тебе, глупышка. Любовь в браке — последнее дело. Ты юна, я богат, вот и вся арифметика. Со временем ты привыкнешь, и тебе даже понравится, я умею быть щедрым с женщинами. Да и опыт у меня большой, я точно знаю как доставить удовольствие такой сладкой девочке как ты.

Эдил прищурил глаза, встал из кресла и подошел ближе к Даярис, нависая над ней, словно грозовая туча.

— Ах, милая Даярис, — процедил он сквозь зубы, — твой отец был глупцом. Я приходил к нему, как честный человек, просил твоей руки. Предлагал выгодную сделку — твоё будущее в обмен на мои деньги и моё покровительство.

Даярис почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Мысль о том, что этот отвратительный человек мог претендовать на ее руку, вызывала отвращение.

— Но твой отец, — продолжал Эдил, его голос дрожал от едва сдерживаемой ярости, — он посмел мне отказать! Мне, самому влиятельному человеку в городе! Он даже осмелился угрожать мне, представляешь?

Вир Килли рассмеялся, но в его смехе не было ни капли веселья, только холодная злоба.

— Он сказал, что найдет на меня управу, если я не оставлю мысли сблизиться с тобой. Твой отец думал, что может меня запугать! Меня!

Даярис почувствовала прилив гордости за своего отца. Даже перед лицом угрозы он защищал ее, оберегал от этого мерзкого человека.

— Но теперь, — Эдил понизил голос до шепота, — теперь твой отец мертв, а ты… ты в моей власти, Даярис. И на этот раз некому тебя защитить.

Меня аж передернуло от его слов, стоило только представить этого борова рядом с собой, и к горлу подступала тошнота. Я почувствовала, как к глазам подступают злые слезы. Только не разреветься перед этим напыщенным индюком!

— Я не выйду за вас, — отчеканила я. — Ни за какие сокровища мира. Можете забирать свой долг и подавиться им. А теперь прошу вас удалиться.

Лицо вира Килли потемнело от гнева. Он резко поднялся, шагнул ко мне, и грубо схватил за плечи, слегка встряхнув.

— Ты пожалеешь об этих словах, девчонка, — прошипел он. — Твой отец тоже корчил из себя праведника, и где он теперь? Ты останешься на улице, я сделаю так, что тебя никто на работу не возьмет. Будешь милостыню просить, поняла?

Я с силой вырвалась и толкнула вира Килли к двери.

— Вон отсюда! — закричала я — Не смейте мне угрожать!

От грубого отказа лицо мужчины исказила гримаса ярости. Он шагнул к девушке и, прежде чем она успела отпрянуть, схватил ее за плечи и притянул к себе.

— Ах ты, строптивая дрянь! — прорычал он. — Думаешь, можешь мне перечить? Я тебе покажу, как с мужчинами разговаривать!

Я вскрикнула и попыталась вырваться, но Эдил был гораздо сильнее. Он прижал меня к стене и впился губами в шею, царапая кожу щетиной. У меня перехватило дыхание от страха и отвращения. Его прикосновения были настойчивыми и болезненными.

— Отпустите! — всхлипнула я, упираясь руками ему в грудь. — Не смейте!

Но вир Килли лишь сильнее стиснул меня в объятиях. Рывком разорвал ворот платья, обнажив плечи и грудь. Я почувствовала, как его ладони скользнули по спине, пытаясь содрать с меня одежду.

— Нет! Помогите! — в отчаянии закричала я. Неужели никто не услышит, не придет на помощь?

И в этот миг скрипнула дверь. На пороге возникла взволнованная Марта с кувшином в руке. Верная нянюшка услышала возню и крики внизу и бросилась спасать воспитанницу.

— Ах ты, ирод! — взвизгнула старушка. — А ну ка охолонись, охальник!

С этими словами она выплеснула на голову виру Килли всю воду из объемного кувшина. Тот взвыл от неожиданности и отшатнулся, рефлекторно закрывая лицо руками. Я воспользовалась моментом — оттолкнула мужчину и метнулась к Марте.

— Вон отсюда, пес шелудивый! — продолжала браниться няня, грозя виру Килли пустым кувшином. — Стражу позову, на площади при всем честном народе палками отходят!

Эдил, отфыркиваясь, смерил женщин полным ненависти взглядом.

— Вы ещё пожалеете, — процедил он, утирая мокрое лицо рукавом сюртука. — Я этого просто так не оставлю. Глупо угрожать мне стражей, против меня никто в этом городе не пойдёт. А тебя, Даярис, я все равно получу — хочешь ты того или нет.