litbaza книги онлайнДетективыГении исчезают по пятницам - Фридрих Незнанский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 79
Перейти на страницу:

— Вы знаете, что произошло, он принимал какие-нибудь лекарства?

— Нет, что вы, он и не болел-то никогда. Желудком разве что, я ему все супики варила рисовые, кашки протирала… А сегодня вот пришел с работы и в первый раз в жизни, понимаете, пожаловался, что сердце колет. Хотела дать ему валидол — отказался. Сказал, что полежит — и все пройдет. Пока я на кухне возилась, слышу, тихо как-то в кабинете, подошла, а он… — Женщина не сдержалась и заплакала. — Доктор, умоляю, спасите его…

Ирина прислонила фонендоскоп к груди больного, сердце билось с бешеной скоростью.

Лидия Федоровна подсоединила провода к переносному кардиографу, поставила на худую грудь присоски. Аппарат запищал и стал выписывать синусоиду — трепетание желудочков, больной умирал. Нужен прикардиальный удар! Ирина, собрав все силы, ударила мужчину по груди — кардиограмма не изменилась. Еще удар. И снова без изменений.

— Лидия Федоровна, дефибриллятор на двести!

«Утюги» легли на грудь умирающего. Разряд!.. Еще… Еще…

В комнате запахло горелым волосом, но изменений не было. Отбросив электроды, Ирина положила руки на грудину: раз, два, три, четыре, пять, вдох! Изменений нет. Раз, два, три, четыре, пять, вдох! Ничего.

— Лидия Федоровна, внутрисердечную иглу с кордароном.

Ирина быстро нашла на худой груди нужное, четвертое межреберье, игла вошла в грудь… Кардиограф выдал «нормальный» комплекс с шапкой — инфаркт.

Нужно продолжать массаж сердца с искусственной вентиляцией легких до тех пор, пока больной не станет дышать самостоятельно. Еще один инфарктный комплекс на фоне синусоиды, как вдруг кардиограф просто сошел с ума: перо задергалось, выводя асинхронные, вихревые волны. Трепетание перешло в мерцание желудочков.

— Лидия Федоровна, разряд триста! Еще! Еще!

Снова толчки и вдох.

— Лидокаин пятнадцать кубиков внутривенно… Разряд, еще, еще!

Но все было напрасно. Из-за расширенных зрачков глаза мужчины стали черными. Перо кардиографа замерло, рисуя прямую.

— Кордарон внутрисердечно, разряд четыреста!

Раз, два, три, четыре, пять, вдох! Ирина не хотела сдаваться. Кардиограф нарисовал широкий комплекс — сердце умирало. Разряд! Снова толчки и снова прямая, лишь чуть-чуть прыгнуло перо.

— Ирина Николаевна, зрачки расширились, пульса нет, давление — ноль, продолжаем реанимацию?

— Да, разряд четыреста пятьдесят…

— Ирина Николаевна, мы сделали что могли, прошло уже больше сорока минут, дальнейшая реанимация бесполезна.

Вот и все. Время смерти 21.34.

В машине Лидия Федоровна успокаивала Ирину:

— Ириночка Николаевна, вы сделали все правильно, не терзайте себя. Вы не виноваты в его смерти.

— Лидия Федоровна… — Ирина с трудом проглотила комок в горле. — Если бы на моем месте был опытный врач из кардиологической бригады… наверное, пациент остался бы жив. Нужно было…

— Ирочка!.. — Лидия Федоровна дружески потрепала ее по плечу. — Не казните себя. Вы отлично работали, это я вам говорю. Всех спасти нельзя, поверьте. Мы невсемогущи…

Ирина, сдерживая слезы, кивнула, она боялась разреветься прямо здесь, в машине, перед Мишей и Лидией Федоровной.

Всю обратную дорогу она молчала, только перед глазами ползла прямая черта на ленте кардиографа. Ирина вспоминала шаг за шагом все этапы реанимации. Что я сделала не так? Что?!

Николай Щербак

Настроение у Николая было преотвратное. Вчера «Спартак» так бездарно проиграл «Локомотиву»! Смотрели вместе с Севкой Головановым, после этого нажрались с тоски. «Спартак», конечно, уже не тот, за который начинали болеть в золотом детстве, а все равно обидно.

Наутро голова гудела как чугунная. И вот, вместо того чтобы полежать спокойно на диванчике, поправить здоровье, нужно шагать «окучивать» журналистов.

А они, несчастные, вроде совсем даже не страдают, что приходится впахивать в воскресенье. Бегают по коридорам живенькие такие, жизнерадостные, хлопочут чего-то, суетятся. Может, им за работу в выходные приплачивают? Или они по натуре все поголовно трудоголики и мазохисты? Так или иначе, а в корпункте радио «Свобода» народу было полно. Все двери нараспашку, и за каждой — клавиатуры щелкают, мониторы светятся, телефоны звякают, факсы трещат, народ галдит — процесс полным ходом.

Николая встретила секретарша Барбары Леви, симпатичная Лидия, которую Николай про себя сразу же окрестил Лидочкой. Была она низенькой, пухленькой, с ямочками на щеках и маленьким вздернутым носиком — точно не иностранка и, в отличие от госпожи Леви, без всяких фанаберий.

— Барбара распорядилась рассказать вам, как все было, — затараторила она, мило улыбаясь. Вряд ли происшествие с Эренбургом доставило ей удовольствие, просто по жизни Лидочка была девушкой веселой и даже, наверное, легкомысленной. — Так вот, Костю с пробитой головой нашел наряд милиции где-то возле Курского вокзала. Было это примерно часов в десять вечера, может, в половине одиннадцатого. Они вызвали «скорую» и отвезли его в Седьмую городскую клиническую больницу. Он был без сознания. И до сих пор не приходил в себя, я сегодня туда звонила, сказали, что он все еще в реанимации, что состояние у него тяжелое, но стабильное, что, когда он придет в сознание, неизвестно. Но обещают, что все будет хорошо. Вот тут я для вас подготовила… — Она протянула Николаю большой конверт.

В конверте лежала фотография Эренбурга, его визитка с номерами рабочего и домашнего телефонов и несколько листов компьютерных распечаток, — очевидно, статьи Эренбурга или об Эренбурге. Судя по фотографии, журналисту было лет сорок, не красавец: толстый, длинные, до плеч, жидкие волосики, все лицо в мелких шрамах то ли от оспы, то ли от юношеских угрей, близко посаженные глаза, тонкие губы, широкий рот и слишком мясистый нос. Неудивительно, что он работает на радио. На телевидение его, будь он хоть трижды гениальным репортером, не взяли бы ни за что.

— Костя по паспорту немец, — добавила Лидочка. — Но вообще-то он русский, его родители эмигрировали в Германию, когда Костя был маленьким. На «Свободе» он с восемьдесят пятого, а в Москве — в этом году будет десять лет. Журналист Костя просто ужасно талантливый, у него нюх какой-то на сенсации, его репортажи, — она понизила голос до шепота, — имеют та-а-акой рейтинг! Его на Би-би-си звали и на Си-эн-эн — редактором новостей, он не пошел…

— Понятно, — кивнул Николай, — он талантлив, но не тщеславен, а в остальном? характер?.. Мог он, например, повздорить с незнакомым человеком прямо на улице — так, чтобы до драки?

— Да ради бога! И с незнакомым, и со знакомым. — Когда выпьет, с ним вообще лучше не заводиться.

— То есть он пьет.

— Ну не так чтобы пьяница-алкоголик, но выпивает, говорит, что это лекарство от бессонницы и от творческих кризисов.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 79
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?