1300 врачей с высшей категорией лишь 1 имеет звание кандидата наук. Исключение из правила может быть только в том случае, если клиника создана большим ученым, который автоматически становится ее главным врачом. Но таких — 10–20 на всю страну…

Звание же доктора медицинских наук даже теоретически может получить только кандидат медицинских наук, который отработал в одном из НИИ не менее 15–25 лет. Из 50 кандидатов медицинских наук только 1 может стать доктором наук. Еще лет 10 (в ходе которых доктор наук подготавливает вместе со своими учениками несколько кандидатских диссертаций или пишет большую и серьезную, практически и теоретически ценную монографию, систематизирующую опыт десятков лет его работы) требуется обычно для получения звания профессора

Если родные больного стремятся всячески угодить только больному и при этом пренебрегают интересами врача, то ситуация походит на ту, когда «болезнь и больной борются против врача, а не врач и больной борются против болезни». Уметь разбираться в людях, в том числе, во врачах, дано мало кому. Поэтому и получается, что к экстрасенсам, которые в 99 случаях из 100 — авантюристы, идет много людей и платит громадные деньги. А врач-энтузиаст, имеющий множество собственных методик лечения, которые действительно помогают и помогают гораздо лучше и быстрее, чем общепринятые, имеет лишь 1 процент пациентов от числа клиентов экстрасенса.

Красивый антураж помещения, эффектная вывеска имеется на данный момент в большинстве из 2500 московских медицинских центров. Но, если возникает ситуация по выбору интересов больного и этого центра, то очень редко где и очень редко когда могут интересы пациента стать выше или хотя бы вровень с интересами коммерческой организации. Практически нигде вы не увидите никаких льгот и скидок. Или, если они и есть, то имеют предельно символическую величину. Повторные консультации обычно оплачиваются по тем же тарифам, что и первичные.

Если приходят два члена одной семьи с похожими состояниями, то оплачивают каждый отдельно по полному тарифу. Если человек пришел в тяжелом состоянии, то ему порекомендуют стационарное лечение, обрисовав его в общих чертах. Но никто не возьмет на себя ответственность лечить тяжелый невроз, тяжелую депрессию или, тем более, психоз. Юридическое обеспечение пациентов, в подавляющем большинстве центров, самое минимальное или отсутствует вообще. Перечень вопросов, которые врач может объяснить пациенту или его родным за первоначальную плату, предельно минимален и жестко регламентирован.

При малых и средних тарифах за консультацию назначение лечения по новым запатентованным методикам практически исключено. Если применяются запатентованные методики, то стоимость лечения в 5-10 раз выше, чем в обычных центрах. В 2–3 процентах центров имеется аптечный киоск, но даже в них нет психотропных препаратов, так как для этого необходима специальная лицензия, которая стоит настолько дорого, что оказывается недоступной большинству коммерческих фирм. Назначение дополнительных обследований проводится, исходя из коммерческих интересов центра, без учета реальной степени необходимости и материальных возможностей конкретного пациента. Таковы, к сожалению, некоторые моменты нашей реальной действительности.