— А в лесу с волками хотите? — бросил Натан через плечо и спрыгнул на землю. — Эй, хозяин! Кто там!

С улицы был виден зал — полутемный и совсем пустой. Трактирщик, полный и грузный, почти как все его собратья по ремеслу, выкатился навстречу дорогим гостям. При виде Натана его лицо приняло раболепное выражение, при виде надменно взиравшего с коня эльфа он поклонился до земли.

— Что угодно добрым господам?

— Харч и кров, все самое лучшее, — коротко сказал Натан и украдкой бросил на Глоринделя предупреждающий взгляд. Эльф, все еще верхом, оглядывал подворье, презрительно поджав губы.

— Поедем дальше, — капризно потребовал он. — Может, что получше сыщется.

— На двадцать миль вокруг никого нет, добрый господин, как пить дать, — тут же вставил трактирщик.

Холодный взгляд мгновенно пригвоздил его к месту.

— А я тебя не спрашивал, холоп, — сказал Глориндель. Его конь всхрапнул и мотнул мордой.

— Лошадей бы напоить, — спокойно сказал Натан. — Займись, — и бросил повод трактирщику, который тут же препоручил его подбежавшему конюху.

Натан вошел в постоялый двор, не оборачиваясь, но спиной чувствуя тяжелый взгляд эльфа. Ничего, ему не вредно немного пыл поумерить. Да и все равно двигаться сейчас дальше было бы глупостью. Места глухие, наверняка неспокойно...

— Если ты еще раз так сделаешь, я тебя убью, — ровно сказал Глориндель, когда они сели за стол в углу зала — прежде эльфа все тянуло на середину, но Натан, кажется, приучил его хотя бы в этом не высовываться.

— Убивайте. Я умру с осознанием выполненного долга, а дальше добирайтесь до столицы как знаете. — Пристальный взгляд эльфа раздражал, и Натан, обернувшись, коротко бросил: — Капюшон получше натяните. Ни к чему лишние вопросы.

И тут же пожалел об этом, потому что эльф, фыркнув, решительно откинул опостылевший капюшон и вызывающе тряхнул золотистыми волосами. Они были слишком коротки для эльфа, не доставая даже до плеч, но уши все же прикрывали. Правда, не слишком надежно.

— Может, мне вас самому зарезать, а? — бессильно прошипел Натан, на что Глориндель лишь усмехнулся.

— Успокойся, друг мой. Сам видишь: тут никого, кроме этого холопа. Он небось только от бабки своей в сказках слышал про эльфов.

Разумеется, именно в этот момент подошла служанка, и ее молодое чуткое ухо не могло не уловить отголоска последней фразы. Простоватое лицо тут же приобрело выражение сосредоточенности, а хитрые глазенки устремились на не по-человечески красивое лицо Глоринделя.

— Добрые господа...

— Добрые господа вина желают, — резко перебил Натан, вынудив служанку испуганно вскинуться и перебросить не в меру любопытный взгляд на говорящего. — И говядины почище. Немедля.

— Слушаюсь. — Девчонка быстро поклонилась, снова метнула взгляд на эльфа, лениво вычищавшего кинжалом грязь из-под ногтей, и убежала. Натан медленно повернулся.

— Если вы сейчас же не поднимете капюшон, я сделаю это за вас, — проговорил он.

Глориндель бросил на него насмешливый взгляд.

— Что ты так волнуешься, друг мой? Все путевой камень покоя не дает?

Натан так удивился, что даже перестал злиться.

— При чем тут путевой камень?

— А притом, что с тех пор, как мы его минули, ты меня уже вконец достал своим нытьем, — резко ответил эльф, откладывая кинжал. — Что ты перетрусил-то так? И правда, что ли, боишься со мной подружиться?

— О чем вы? — Натан уже вообще ничего не понимал. У эльфа, конечно, мозги набекрень, но до сих пор откровенного бреда он вроде не нес...

— Да ну, не прикидывайся, я знаю, о чем ты думаешь битый час.

— И о чем же?

— О том, что на камне написано было. Если каждому из нас суждено потерять на этой дороге друга — мы его потеряем. А поскольку мы с тобой не друзья, значит, успеем ими стать, прежде чем кого-то из нас порешат.

— Не думал я ни о чем таком, — потрясенно и совершенно честно ответил Натан. А эльф, выходит, думал... вот тебе на... — Да и путевые камни часто врут...

— Камни, может, и врут, — голос эльфа снова стал резким, — а руническое письмо — никогда. На нем невозможно изречь ложь.

Натан смотрел на него то ли с изумлением, то ли с жалостью — он сам не мог понять, что его переполняло. Надо же, парень и правда принял чью-то старую шутку за перст судьбы... и, похоже, размышлял об этом все время, пока они ехали от камня. Кто бы мог подумать, что он такой впечатлительный.

— С чего вы решили, что нас порешат? — Натан хотел спросить совсем не это, но на вопрос, вертевшийся у него на языке, могла последовать совсем уж непредсказуемая реакция.

— Одного из нас, — поправил Глориндель. — Так что оставшийся лишится друга. И тот, кто умрет, тоже лишится — вместе с жизнью.

— В таком случае, — серьезно проговорил Натан, — единственное, что мы можем сделать, — это ни в коем случае не становиться друзьями.

Глориндель метнул в него быстрый взгляд, явно проверяя, не смеется ли над ним Натан. Тот и правда смеялся, но надеялся, что эльф этого не заметит. Правда, от следующего вопроса смеяться ему разом расхотелось.

— Натан, а у тебя вообще есть друзья?

От необходимости отвечать Натана избавила все та же девочка-служанка, выскочившая, будто шут из табакерки, и со стуком водрузившая на стол бутылку вина и блюдо с мясом. Ее взгляд, обращенный на эльфа, был таким же испытующе любопытным. Тот наконец почувствовал его и вскинул глаза. Девчонка разом спала с лица.

— Это что? — Голос эльфа был низким и сипящим, и Натан испугался. Он еще не понял, что прогневило его спутника, но ничего хорошего ждать явно не приходилось. Глориндель не сводил со служанки убийственного взгляда, и та, мигом утратив былой задор, промямлила:

— Г-говядинка... в-ваша милость...

— И что же, по-твоему, мы как свиньи должны жрать ее с одной тарелки?

— Я... сейчас...

— Молчать, дрянь!

Натан перебрасывал обеспокоенный взгляд с окаменевшего лица Глоринделя на покрывшееся пятнами личико служанки. А он ведь и выпороть ее может собственноручно, с него станется. Хоть бы только не пришиб... В самом начале их путешествия он едва ли не до смерти запорол хлыстом пьяного мужика, которого угораздило проблеваться ему под ноги.

— Прошу прощения, добрые господа. — Подоспевший трактирщик уже раскланивался, отпихивая служанку обширным задом. — Сию минуту исправим...

Глориндель повернулся к Натану — так резко, что тот невольно вздрогнул, почти ожидая, что на него обрушится весь гнев, вызванный глупой девчонкой. Чаще всего Натан мог безнаказанно дерзить своему подопечному, а порой и ненавязчиво понукать им, но в такие минуты, как эта, попадать ему под горячую руку не хотелось...