Знаете, меня эта тема семьи задолбала уже.

Нет никакой семьи.

Бывают люди, которые любят друг друга. И бывают люди, которых зачем-то напихали всех в одну клетку.

То, что и то и другое обозначается одним и тем же словом, меня просто оскорбляет.

А про одинокую старость я вам скажу вот что. Одинокая старость – это когда посторонний, неинтересный и неприятный вам человек постоянно толчется рядом, не дает ни минуты покоя, и некому вас вызволить из этого концлагеря. Вот это и называется одинокая старость.

А когда никто неприятный рядом не толчется – это не одинокая старость. Это всего лишь старость без любви.

Вы меня извините, но то, что вы рассказываете, не имеет никакого отношения к эмоциональности и описывается простыми словами «идиотизм» и «безответственность».

Бить не пробовали? Обычно помогает.

Будучи незамужней, я вообще о таких глупостях не думала. Отношения какие-то, господи. Нравится и ладно. Ой, чота как-то неприятно. Ой, чота как-то ваще совсем неприятно! Ой, кажется, все уже закончилось. Вот блин. Вот примерно как-то так я определяла пригодность мужчины, будучи незамужней.

А вот, будучи замужней, я уже как-то стала этим вопросом интересоваться. Замужество вообще способствует духовному росту, знаете. Теперь я могу сказать, что пригодность мужчины для отношений для меня вообще не вопрос. Для меня это, можно сказать, открытая книга. На мужа не похож – стало быть, годится.

А если серьезно, то есть три вещи, на которые я смотрю. С мужчиной должно быть не страшно, не стыдно и не скучно.

Мне очень долго казалось, что все определяет первый пункт, а два других его как бы орнаментально дополняют. Оказалось – ничего подобного. Все три пункта одинаково важны, если одной опоры не хватает, вся конструкция заваливается набок.

Весной женщина обычно взыскует прекрасного, а замужняя женщина взыскует прекрасного круглый год, потому что это ж невозможно. Под прекрасным она подразумевает любовь, а вовсе не литые диски, как я.

Если у женщины высокая природа и тонкая душевная организация, она мечтает о неженатом сверстнике, который вызволит ее из этой тухлятины. Женщина попроще неженатых сверстников опасается, и не без резона.

Если мужчина к 35–40 годам не был женат, его уже никому не разгрызть. Что уж там мама с ним проделывала в детстве, мы никогда не узнаем, но в пищу он не годится однозначно. Если он недавно развелся – это означает, что ему буквально давеча наплевали в душу, и он долго и с удовольствием будет вами утираться. Если он развелся давно и при этом до сих пор в поиске – значит, он предпочел количество качеству и с этого пути в ближайшие годы не свернет, замучаешься триппер лечить. Кроме того, неженатых мужчин в этой возрастной группе вообще трагически мало, а трагически много женатых, которые, впрочем, ничуть не хуже и с которыми можно мечтать об избавлении примерно с тем же результатом.

Существует легенда о мужьях, способных перегрызть цепь и устремиться к новому счастью, презрев опасность. Этот миф распространяют брошенные жены, и он многих ввел в заблуждение, и совершенно напрасно. Я знаю лично полтора десятка брошенных жен и ни одного мужа, которого бы новая страсть выманила из семьи. Этот перекос в статистике всегда меня как-то настораживал.

Поэтому женщина попроще на избавление не рассчитывает, а хочет она островка радости, лучика света и, не побоюсь этого слова, огонька в ночи своей беспросветной жизни. Женатый мужчина, полупридушенный дачами, бабками и кроватями, не имеющий, как правило, в собственном доме ни единого своего угла (женатые мужчины как-то так умеют устраиваться), очумевший от тоски и безнадежности, – влюбляется с той же самой целью. Он тоже хочет огонек в ночи и прочую путеводную звездочку, и жить бы им да радоваться при таком совпадении устремлений, но тут немедленно выясняется, что огонек в ночи имеет у этих двух страдальцев совершенно разную конфигурацию.

После того как оптичен первый секс, второй секс и контрольный в голову, когда адюльтер вошел, так сказать, в берега – счастливец, допущенный к сердцу, перестает вибрировать, начинает реже звонить, пренебрегать договоренностями, прекрасно обходится без койки и порой даже позевывает. Лирическую героиню страшно оскорбляет такая перемена участи, она начинает размышлять об обманутых надеждах, а если она из деревни, то ее умозаключения начинаются словами «добился своего, подлец». Ей кажется, что попрали ее женскую гордость, в то время как ее, наоборот, вознесли на пьедестал.

Для мужчины крики, беготня и страсти-мордасти – это не то, к чему он стремится. Этого добра у него и дома есть. Он хочет, чтоб как дома, но без запар и чтоб погладили. А в остальном чтоб как дома – спокойно, надежно и раз в неделю прильнуть душой, и если мужчина предлагает подруге такой режим – это очень серьезная заявка. Это значит, он намерен быть с ней долго, он встроил ее в свою жизнь, она достойна быть его тихой заводью.

Проблема в том, что подруга его представляет себе островок счастья совершенно иначе. Ей не надо, чтоб как дома, только покудрявей и чтоб не чавкал. Спокойно и надежно раз в неделю – от этого она и дома не знает куда деваться, при условии, конечно, что дома ее не бьют. Она хочет феерии и безумств. Женщина, проводящая свои дни по горло в болоте, не видит большой разницы между болотом и тихой заводью, она протягивает ручки к своему избавителю в надежде, что по его слову на месте болота забьют фонтаны, чтобы не сказать гейзеры, причем все как один в закатных лучах.

Если уж совсем просто, то для женщины любовь – это когда ее все время тормошат, а для мужчины – когда его наконец перестали тормошить.

Но в целом они вполне могут поладить, а мужчину в этой ситуации даже можно поздравить, он обрел то, о чем мечтал, он обрел свой огонек в ночи, ну то есть как обрел – украл у нее.