четыре сантиметра, быстро прикинул в уме.

Теперь ещё на три метра ила. Итого: шесть метров двадцать четыре сантиметра. Высота корабля в миделе — четыре шестьдесят. Получается метр шестьдесят четыре от поверхности воды до верхнего люка. Ерунда. И снаружи ничего не заметно. Болото же, вода мутная… Стоп, опять не об этом думаю. У тебя тридцать две минуты. Даже меньше.

— КИР, запускай диагностику всех систем корабля, — скомандовал он.

— Уже.

— Докладывай.

— Внутренние повреждения сверхпроводящих контуров электромагнитов, смещение точки воспламенения плазмы, выход из строя двенадцати лазеров из четырнадцати, отказ генераторов гравитационного и силового поля. Отказ двух из четырёх вспомогательных двигателей. Запас топлива — сорок процентов. Системы управления — норма. Корпус — норма. Нуль-привод — норма. Аккумуляторы — норма, заряд — восемьдесят четыре процента. Корабль способен пополнять заряд аккумуляторов за счёт солнечной энергии и температуры окружающей среды. В данном случае — воды. Ремонтные наноботы способны устранить неполадки. По предварительным подсчётам, с учётом времени, необходимого на пополнение заряда аккумуляторов и последующий расход энергии, полное восстановление корабля займёт от трёх до шести месяцев.

— Сколько⁈ — переспросил Максим.

— От трёх до шести месяцев, — повторил КИР. — Плюс минус неделя.

— Охренеть… — пробормотал Максим. — Ещё раз, сколько у нас времени до полного погружения?

— Теперь тридцать минут и двадцать восемь секунд.

— Запускай наноботов, мы уходим.

— Мы?

— Да, мы с тобой. Я не знаю, куда мы влипли. В широком смысле слова. Поэтому оставляй на корабле свою копию, пойдёшь со мной.

— Напоминаю, что на создание полной копии требуется тридцать восемь минут сорок одна секунда.

— Значит, оставляй не полную. Такую, чтобы смогла проконтролировать наноботов.

— Есть. Подготовить чип-имплант?

Максим на секунду задумался. Как и многие, он терпеть не мог чип-импланты и старался ими не пользоваться. Только в самом крайнем случае. Очень похоже, что этот случай настал.

— Да. Всё, работаем.

Не раздумывая больше ни секунды, он принялся собираться.

Быстро, но без суеты.

За те тридцать минут, что у него оставались, можно успеть многое. Да что там — всё можно успеть. Голому собраться — только подпоясаться, как говаривала его прабабушка Дарья Никитична, от которой он и нахватался ещё в детстве русских пословиц и поговорок.

Прототип нуль-звездолёта «Пионер Валя Котик» не был рассчитан на долгий полёт.

Неделя на разгон от Луны за орбиту Юпитера. Вход в нуль-пространство. Выход. Осмотрелся, зафиксировал результат и — домой. Снова неделю на разгон, прыжок и ещё неделя до Земли. Итого три недели. С двойным запасом — полтора месяца.

На корабле имелся почти годовой запас продуктов и воды, но всё не утащить. Да и зачем? Он же на Земле, в конце концов. Даже с учётом самых невероятных обстоятельств, за бортом имеется вода, воздух и какая-нибудь еда. Поэтому только самое необходимое, что неоднократно проходил на тренировках.

Универсальный термо и ударно-защитный комбинезон — на нём.

Лёгкие, удобные, термо-защитные и влагонепроницаемые ботинки космонавта — обул.

Защитные перчатки — надел.

НАЗ — носимый аварийный запас космонавта в ранце — надел.

На всё про всё — две минуты. Теперь засечь время и ждать, когда КИР продублирует себя.

Двадцать восемь минут в запасе.

Как раз успею спокойно вылезти и оглядеться.

Он поднялся в шлюз, дождался, когда откроется верхний люк, выбрался наружу.

Корабль сидел в болоте по самую макушку, — чёрная вода, покрытая зелёными разводами ряски, плескалась сантиметрах в сорока от среза люка.

Вот он, — поросший осокой и камышом, с двумя кривыми осинами, островок рядом.

А вон и обещанный берег в тридцати четырёх метрах. Вижу берёзы, ясени, дубы, ели. Всё верно, смешанный лес.

Он вдохнул полной грудью чистый, летний, сладкий воздух. Поднял голову к ясному голубому небу, в котором заблудилась парочка клочковатых пухлых облачков.

Теплынь…

Раздался нарастающий гул моторов. В небо, прямо над ним, ворвались из-за кромки леса четыре самолёта.

Винтовых, одномоторных.

У трёх — вытянутых, хищных очертаний, чёрные кресты с белой окантовкой на бортах, крыльях и хвосте.

У одного, тупоносого, меньше размером, — алые звёзды.

Те, что с крестами — «мессершмитты» или Ме-109, услужливо подсказала память, немецкие истребители времён Второй мировой войны. А четвёртый — наш, советский.

И-16, он же «ишачок». Советский истребитель начала войны.

Плохо дело, однако. Не выстоять ему одному портив трёх таких противников. На горизонталях — ещё ладно, покрутится. А вот на вертикалях…

И тут его прошиб холодный пот. Хорошо так пошиб, качественно.

Так это что же получается, он действительно влетел в тысяча девятьсот сорок первый год⁈

[1] 149 597 870 км — расстояние от Земли до Солнца.

[2] «Первая колонна марширует» (пер. с немецкого). Знаменитая фраза из романа Л. Толстог

о «Война и мир».

Глава вторая

Четыре самолёта сцепились в воздушной схватке не на жизнь, а на смерть. Сквозь завывание моторов прорвались звуки первых очередей.

Мимо. Мимо. Мимо.

Вот «мессер» заходит в хвост «ишачку». Кажется, это конец. Но советский пилот резко сбрасывает скорость, немец проскакивает над ним, и вот уже он сам не охотник, а жертва — четыре очереди из авиационных пулемётов ШКАС калибром 7,62 мм впиваются в корпус «худого» [1]

— Что ж ты делаешь, родной, — шепчет Максим, глядя в небо из-под руки. — Время, время, уходи!

Поздно.

Да, первый «мессер» отваливает в сторону со снижением. Видно, как пламя лижет мотор. Потом самолёт словно спотыкается в воздухе, клюёт носом, падает и пропадает за кромкой леса.

Через пару секунд до Максима доносится звук отдалённого взрыва.

Но два других зажимают «ишачок» в клещи — не вырваться. Всё правильно, у них было достаточно времени, пока наш ловил противника в прицел.

Пилот, однако, делает попытку, стараясь уйти «мёртвой петлёй».

Ещё не догадываясь, что там, в высшей точке петли его поджидает третий.

А может быть, и догадываясь….

Третий «мессер» не промахивается.

И-16 сваливается в штопор.

— Прыгай!

Куда там… В последний момент самолёт выходит из штопора, но это всё, что удаётся пилоту. Оставляя за собой шлейф чёрного дыма, «ишачок» летит в сторону Максима и валится в лес. Где-то неподалёку, он слышит треск ломаемых деревьев.

Взрыва, однако, нет.

Три «мессера» разворачиваются и уходят.

Звук их моторов постепенно стихает вдали.

Снова вокруг прекрасный летний день. Как не было ничего.

Пилот, подумал Максим. Пилот «ишачка». Взрыва не было, и с парашютом он тоже не выпрыгнул.

А вдруг