— Шеф сказал, сегодня без кордебалета. Людей мало.

Без начального выхода? Мы редко приступали к танцу поодиночке, но, если такой день наступил, значит, наш пончик лично придет поглазеть на нас да слюнки попускать.

«И приват заказывать сразу с двумя девчонками, включая меня».

Фу! От этой мысли тошнота к горлу подступает. Надеюсь, мои доводы окажутся лживыми, не хочется мне сегодня перед боссом грудью трясти. Да и вообще никогда перед ним не хочется ничем трясти!

— Ты чего, Светик?

— Да ничего, забей, — отмахиваюсь от коллеги, завершая яркий макияж прирожденной шлюшки с Ленинградки. Ведь со сцены накрашенные в один слой ресницы мало кто увидит, а вот подводку, тени и яркие губы… Клиенты всегда ценят яркую красоту. Да-да, девочки, слова о естественной красоте полная хрень! Не ведитесь!

— Не переживай, Дмитрич и пальцем никого не тронет.

Ага, конечно! Пусть она это скажет моим незажившим синякам, которые я получила, когда пыталась освободиться из его жирных лап! Или Алине это предъявит, когда та придет на смену.

— Постараюсь, — лишь одно слово срывается с моих уст.

Скоро подошли и остальные девочки. Сексуальные и прекрасные нимфы на сцене и болтливые хохотушки за кулисами. Вообще коллектив у нас сложился дружный. Всем дружно нужны деньги: кому-то на лечение, кому-то на хлеб. Однако личные проблемы оставались за пределами клуба. Никто никого не осуждал, мы все в одной лодке с одним горем.

И с этим никто ничего поделать не может…

Вторник. День второго размера. Но я бываю здесь чаще: и во вторник, и в среду, и в четверг, когда есть лишняя возможность подзаработать чуть больше. Если не танцую, то сижу с клиентами в зале, предлагаю приват, очаровываю так, что они оставляют здесь целое состояние.

Растяжка в юности сделала свое дело. И продольный и поперечный шпагат, и складка, и бабочка. Я выгибаюсь на шесте как угодно. Если бы не то падение — блистала бы сейчас не на шесте, а на чемпионатах мира.

Я уже готова к выходу и пытаюсь собраться с духом. Кажется, со стороны все выглядит легко — выйти, покрутить попкой, уйти. Нужно отбросить стереотипы, показать этим импотентам высший класс и отправиться домой.

Дмитрич уже спустился, чтобы посмотреть на нас. А я так и знала, что мимо он не пройдет! Вон усаживается в /1Р-ложу своей необъятной задницей, облизывается, как кот насытившийся.

Хай, босс! Сегодня ты опять ничего не получишь! Никаких отсосов, присосов и попочек! Никаких «Ну, один разочек». Не надейся. Ты симпатичный… был лет двадцать назад, пока не отрастил пивное брюшко и смешную черную бородку.

Ах да, буду очень благодарна, если ты не начнешь приставать, иначе в этот раз я врежу между ног гораздо сильнее, чем в прошлый раз! Я не настолько низко пала во время бесконечной погони за деньгами, чтобы трахаться с тобой, босс-жирдяй!

Своих боссов называю босс-красавчик и босс-жирдяй. Кому какая кличка принадлежит, уточнять не надо. Зато так легче разграничить две личности.

Настал мой черед. Сегодня без тематики — просто эффектное раздевание на глазах у озабоченных мужиков. Всегда одни и те же лица. Приходят, чтобы выпить, мысленно подрочить на красивые фигурки и уйти удовлетворять жену, в голове представляя нас. И к чему это приведет? А, неважно. Мне абсолютно плевать, что в голове у этих шизофреников.

Извиваюсь на шесте, раздвигаю ножки в шпагате, кручу попкой то восьмеркой, то в тверке. Ловлю на себе сальные взгляды посетителей и один самый внимательный, принадлежащий моему второму шефу. Ну что, «красавец», никак не наглазеешься?

Смотрю на этого упырка, которого ненавижу всей душой. Напрямую. Показывая, кто тут хозяин. Потому что сейчас, пока я на сцене трясу перед ним всеми возможными частями тела, раунд за мной, а вот что будет уже за кулисами — другой вопрос. Но эти мысли прерываются, заменяя их любопытством от развернувшейся картины.

— Эй, вы что творите? — раздается едва слышно, но никто не оборачивается, чтобы посмотреть на нашего босса — все внимание обращено лишь на меня. Точнее на мои руки, которые оказались позади и готовы вот-вот расстегнуть лиф.

Руки работают отдельно, тело отдельно, а вот глаза пристально смотрят лишь в одно место.

К пончику внезапно подходят два амбала. Огромных таких, как шкафы в моей квартире — два на три, не меньше. Причем это не местные вышибалы, которые отгоняют хитрожопых извращенцев от нас во время номера, а какие-то чужие.

Они закрывают от меня зажравшегося начальника и чуть ли не пинками уволакивают его к лестнице, ведущей на второй этаж.

Неужели у кого-то выросли стальные яйца, чтобы угрожать этому идиоту? Респект вам, ребята! Если позволите, присоединюсь с удовольствием, даже подскажу болевые точки. И это не только промежность.

Отрабатываю смену до конца в полном спокойствии. Пончика больше не видно, а оно и к лучшему — мешаться перед глазами не будет. Но едва выхожу из небольшого здания, эйфория отходит на второй план.

Взгляд натыкается на знакомую машину. Тонированный «Гелик» припаркован прямо возле входа, а на переднем сидении с пассажирской стороны сидит…

Антон Борисович?!

Или мне просто кажется? Моего красавца шефа трудно с кем-то перепутать. Нет, это точно он! Те же уложенные волосы, тот же взгляд, прикованный к телефону, да и профиль похожий. Но что он тут делает?

Черт! Если он прознает, что я работаю в стриптиз-клубе, то мало мне не покажется! Какой босс потерпит убытки из-за слухов о своем работнике?

— Эй, что смотришь? — рыкнул какой-то придурок сзади, заставив обернуться и чуть ли не подскочить на месте от испуга. Да что же это такое? Всем сегодня нужно меня до инфаркта довести! Что за миссия, м?

— Ничего. Домой иду! — произношу тихо-тихо, сжавшись в комочек. А это не тот самый шкаф, который уволок шефа-жирдяя на второй этаж? Узнавать ответ на вопрос что-то не хочется.

— Вот и иди! — рыкнул шкаф. В темноте было плохо видно его лицо, но вот силуэт доверия совсем не внушал.

Ноги тут же понесли меня к дому — благо живу недалеко. Но тогда я представить не могла, что побег совсем не помог избавиться от страха.

И от проблем…

Какой чудесный день! Какой чудесный я, и песенка моя!

Ах, утро просто волшебное! Душа вот-вот готова сорваться в пляс от радости, а я — улыбаться всему живому и неживому. И петь! Ну, нет, здесь я переборщила. С моим голосом в эстраду лучше не соваться, максимум в хард-рок с элементами гроу.

Солнце светит ярко, чуть ли не ослепляет впервые за много дней мрачности. Закрываю глаза на автомате и подаюсь навстречу теплым лучам. Провожу несколько минут в своих фантазиях, в мечтах. Можно ведь одинокой двадцатилетней девушке представить прекрасного принца на белом коне, который решит все проблемы? Разумеется! Кто ж запретит?