Секретарь согласно кивает:

– Именно так, ваша светлость. Иногда я и сам жалею, что не пошел в адвокаты.

– Надеюсь, ваши утверждения не голословны, магистр Доризо? – сурово вопрошает судья. – Равно как надеюсь и на то, что вы предупредили ее сиятельство о том, что полное добровольное признание вины даст нам возможность смягчить наказание.

Маршаль хмыкает:

– Ага – вместо пятидесяти лет тюрьмы ей дадут сорок пять.

Похоже, судьба графини ему небезразлична.

– Разумеется, ваша светлость, – спокойно отвечает Доризо, – я могу подтвердить каждое свое слово.

В отличие от своего адвоката, графиня кажется растерянной. Она словно не понимает, где находится. Удивленно-испуганный взгляд, дрожащие тонкие руки.

С места вскакивает обвинитель – маленький энергичный месье Совиньон. Он всё время находится в движении – даже тогда, когда сидит на стуле.

– Ваша честь, обвинение вызывает ее сиятельство графиню де Резен.

На свидетельское место выходит немолодая худощавая женщина. Она приносит присягу и замирает в ожидании вопросов. Она напряжена, но держится с достоинством.

– Итак, ваше сиятельство, – подбадривает ее улыбкой Совиньон, – вы подтверждаете, что помимо установленной платы за обучение вашего сына Антуана в школе графини де Ламарк, передали ее сиятельству десять тысяч лиардов в обмен на обещание снисходительного отношения к своему отпрыску?

Он замолкает, ожидая ответа свидетельницы, и та не разочаровывает его:

– Да, подтверждаю!

– Хочу заметить, ваша честь, что эта сумма не была учтена в составе доходов графини де Ламарк, и налог с нее в казну не поступил.

Месье Совиньон переводит торжествующий взгляд на своего оппонента. Магистр Доризо принимает вызов и подходит к свидетельскому месту на расстояние пары шагов.

– Скажите, ваше сиятельство, вы передавали деньги моей клиентке лично?

Де Резен отвечает быстро и почти с возмущением:

– Разумеется, нет! Этим вопросом занимался мой супруг. Но могу вас заверить, что выплата такой значительной суммы далась нам нелегко, и мы вынуждены были сократить другие наши расходы.

– Ваша честь, я вынужден настаивать на приглашение на свидетельское место самого графа де Резена, ибо, как утверждает ее сиятельство, он знает по этому вопросу неизмеримо больше. И я, признаться, удивлен, что мэтр Совиньон посчитал возможным вызвать в суд графиню, а не графа.

Обвинитель отмахивается от этого замечания:

– Его сиятельство уже много лет серьезно болен, и я не видел необходимости в том, чтобы лишний раз беспокоить его. В приватной беседе со мной он полностью подтвердил слова супруги.

– Похвальная забота, мэтр! – язвит адвокат. – Но его сиятельство оказался столь любезен, что согласился появиться сегодня здесь, несмотря на своей недуг. Он ожидает в соседнем зале, и если возможно…

– Да, вы можете пригласить графа де Резена, – дозволяет судья.

Графиню на свидетельском месте сменяет тучный бледный мужчина, который, в отличие от супруги, нервничает так, что с трудом произносит слова присяги.

– Итак, ваше сиятельство, подтверждаете ли вы заявление графини де Резен о том вы передавали деньги графине де Ламарк за особое отношение школы к вашему сыну Антуану.

Граф облизывает сухие губы и мотает головой:

– Нет, не подтверждаю.

Изумленный возглас супруги свидетеля сопровождается шумом в зале. Судья вынужден постучать молоточком по столу.

– А можете ли вы предположить, почему графиня сделала такое заявление? – обращается Доризо к графу.

Тот судорожно кивает:

– Это я виноват в том, что моя супруга невольно ввела суд в заблуждения. Я обманул ее. Я проиграл десять тысяч лиардов в карты и не смог признаться ей в этом. Я посчитал, что если я скажу ей, что потратил эти деньги, чтобы помочь Антуану, то она не будет сильно негодовать.

– В карты??? – месье Совиньон аж подпрыгивает на своем месте. – Ваше сиятельство, но вы почти не выходите из дома! Послушайте, если мой коллега по каким-то причинам вынудил вас дать ложные показания, лучше заявите об этом прямо сейчас!

На графа больно смотреть – мне кажется, он вот-вот грохнется в обморок. Тем не менее, он находит в себе силы ответить:

– Никак нет, мэтр! Я говорю сейчас истинную правду. Да, я редко выхожу из дома, но игра в карты – одно из немногих удовольствий, которые у меня еще остались.

Обвинение настаивает на повторном вызове графини, и когда та снова выходит вперед, то кипит от возмущения. Бедняжка граф, дома ему придется несладко.

– Уверена, месье адвокат запугал чем-то моего супруга! – заявляет она без тени сомнений. – Он никогда не стал бы утаивать от меня такие траты. Да он всегда был весьма умерен в игре.

– Скажите, сударыня, – снова обращается к ней Доризо, – знаете ли вы, что если будет доказано, что ваш сын получил документ об окончании школы незаконно (а именно это и следует из вашего заявления!), то он будет навсегда лишен возможности занимать должности на государственной службе? Кажется, он сейчас трудится в министерстве королевского двора?

Графиня открывает рот, но с губ ее не слетает ни звука. Адвокат расставил ей ловушку, выбраться из которой будет непросто.

– Протестую, ваша честь! – кричит Совиньон. – Мэтр Доризо оказывает давление на свидетеля.

– Протест принят! – строго говорит судья. – Месье Доризо, воздержитесь от дальнейших нападок на свидетельницу. А вас, ваше сиятельство, я прошу еще раз подтвердить ваше прежнее заявление.

Но графиня уже не готова ничего подтверждать. От ее былой уверенности не осталось и следа.

– Боюсь, что я не могу этого сделать, ваша честь, – лепечет она. – Я только сейчас осознала, насколько была неправа. Я действительно не могу с уверенностью заявить, что деньги были переданы именно графине де Ламарк. Я говорила это только на основании слов мужа, который, как выяснилось, меня обманул.

Она сделала выбор. Она готова выставить себя дурой, а супруга – транжирой, – ради того, чтобы не навредить карьере сына.

И ни увещевания судьи, ни требования обвинителя не заставляют ее от этого отступить.

Остальные свидетели по первому пункту обвинений ведут себя так же, как чета де Резен – они отрицают дачу взятки графине де Ламарк и уверяют, что их неправильно поняли.

– Как вам это удалось? – шепотом спрашиваю я своего защитника.

Он довольно улыбается:

– У каждого человека есть тайны, которые он хотел бы скрыть. И слуги, которые готовы эти тайны продать.