– Но это правда. Ты действительно лучшее, что случилось со мной за последние годы. И во всем виноват именно я. Мы могли бы…

– Мы НЕ могли бы, Мирон. Нет. Не мы с тобой, – у нее отпали последние сомнения. – Я хочу вернуться назад, в тот вечер, когда ты впервые поцеловал меня, за мгновенье до этого. И расстаться раньше, чем ты это сделал. Мы … сможем?..

Его лицо, нет,  он весь был напряжен, словно скован какими-то незримыми путами. Подобных слов не ждал и был к ним не готов. Это так отчетливо читалось на лице, что Ольга не выдержала,  – рассмеялась.  Свободно, сбрасывая с плеч гнет несовершенной ошибки.

– Я все-таки заварю кофе? Достань сливки из холодильника, пожалуйста.

Мужчина не ответил, но просьбу выполнил. И подавая ей пакет, на мгновенье коснулся руки. Сжал пальцы в немой благодарности.

Напиток принес привычное тепло. Она так любила кофе, что никогда не уставала наслаждаться его вкусом. Хорошее ведь не может надоесть. Жаль, что с людьми такое правило не всегда работает…

На этот раз воспоминания о муже не успели испортить ей настроение. Предстояло выяснить еще кое-что, подтвердить свою внезапную догадку. И внимательно вглядываясь в лицо своего собеседника, Ольга спросила:

– Где она?

Мирон замер, просто  закаменел с чашкой в руках. Вопрос попал в точку: Ольга увидела это по внезапно потемневшим от нахлынувшей боли глазам. И этой боли было столько, что она невольно поежилась. Но отступать было поздно.

– Почему вы не вместе?

Он впивался в нее глазами, словно пытаясь догадаться, как и когда она проникла в его тайну, но при этом продолжал молчать.

Ольга не понимала. То, что причина его одиночества в другой женщине, стало для нее совершенно очевидно, но никакие разумные объяснения не приходили в голову в ответ на заданный ею вопрос. Таким мужчинам, как Мирон, не изменяют. Если он сам… то вряд ли стал бы страдать столько лет в одиночестве. Если женщина умерла, тоже, скорее всего, смог бы найти замену, потому что смерть, как бы тяжела ни была, именно своей безысходностью дает надежду на новое счастье. Значит, здесь имело место что-то другое.

Она упрямо повторила свой вопрос:

– Почему твоя любимая женщина не с тобой?

Голос, ответивший ей, был чужим и безжизненным:

– Потому что я … насильник и убийца…

Выдохнув эти слова, он ждал реакции и боялся ее. Ольга отчетливо видела страх в лице этого сильного мужчины. Она не собиралась скрывать, что слова шокировали. И страшнее всего было то, что ни шуткой, ни преувеличением сказанное не казалось. Похоже, Мирон имел в виду именно то, что произнес. Но это настолько не укладывалось в голове, что Ольга растерялась. Она не знала, что собиралась услышать, но уж точно не подобное.  Однако расспрашивать или уточнять детали не собиралась. Во всяком случае, не сейчас. Ей надо обо все подумать, и лучше в одиночестве.

– Что ты теперь скажешь про идеального во всех отношениях Мирона? – он ждал ее… осуждения?

Ольга внезапно разозлилась.

– Хочешь, чтобы я вынесла тебе приговор? Твоя совесть прекрасно с этим справляется. Ты ведь сам себе и судья, и палач…

Он молчал и как тогда, в спальне, снова стал бесконечно далеко. Совсем в другом месте. Женщина видела это в напряженно сжатых губах, в глухой тоске, сквозившей в каждом его движении, в бездонной черноте глаз. Слышала в рваном дыхании  жуткий крик одиночества, который почти оглушал.

– Разлука с любимой – это твое наказание, вынесенное самому себе?

Ей показалось, что он не слышит, слишком отрешенно выглядел мужчина, но ответ все-таки прозвучал:

– Это... всего лишь следствие действий тех монстров, которые живут внутри меня. Неизбежное следствие.

Ольга по-прежнему не знала, как реагировать на сказанное. Сердце молчало, и только мысли беспорядочно метались, вновь пытаясь найти какое-то разумное объяснение его признанию. Безуспешно. Похоже, что с откровениями сегодня был явный перебор.

Быстро сполоснула чашки в попытке как-то отвлечься и отправилась в комнату.

– Я постелю тебе на диване.  Уже поздно, и ты без машины. Думаю, это лучшее, что мы можем сейчас сделать.

Возражений не последовало. Не произнеся не слова, Мирон двинулся за ней.

Уснуть так и не получилось. Она лежала, оглушенная событиями прошедшего вечера, отчаянно пытаясь справиться с неудержимым потоком мыслей. Воображение щедро выдавало многочисленные трактовки услышанному, но от каждой становилось только еще тоскливее. Тем более что прекрасно понимала, насколько все придуманное ею далеко от действительности.

Тьма медленно таяла, и в спальне было уже почти светло, когда женщина, оставив тщетные попытки заснуть, поднялась. Работу никто не отменял, и хотя непосредственный начальник крепко спал в нескольких метрах от нее, она собиралась попасть в офис вовремя. Несмотря на бессонную ночь.

Стараясь не разбудить Мирона, Ольга осторожно направилась к ванной комнате, но тут же застыла на месте, услышав едва различимый стон.  Мужчина заворочался и, не открывая глаз, вдруг скользнул рукой по подушке, раскрывая ладонь, сжал пальцами тонкую ткань, словно пытаясь найти что-то на ощупь. Или кого-то… И наткнувшись на пустоту, опять застонал, выдохнув еле слышно «Полина!»

Ольга беззвучно метнулась назад, в спальню, и, зарывшись лицом в подушку, разрыдалась.  Чужая боль впервые жгла сильнее, чем своя собственная.

Глава 2

Она уже около получаса сидела напротив входа в отделение полиции, никак не решаясь войти внутрь. Очень хотелось убежать, забыв про невероятную идею, внезапно зародившуюся в сознании, отбросить прочь мысли и о Мироне, и о его таинственной Полине. Но не получалось. С того самого «вечера откровений» в ее доме прошло уже больше недели, и на работе они никак не затрагивали эту тему, словно не было ничего. Но Ольга слишком хорошо все помнила: и жуткие признания мужчины, и его неприкрытое отчаяние, и неутоленную жажду обнаружить любимую рядом… Это почему-то так зацепило, что просто забыть обо всем было невозможно.

Ожидать дальнейшей откровенности от Мирона не приходилось,  и женщина решила пойти другим путем. Ключ ко всем ответам наверняка был у Полины. Только кто она такая, и где ее отыскать? Этого Ольга не знала. И лишь один-единственный человек был способен в этих поисках помочь.  Но захочет ли он это сделать? Да и решиться увидеться с ним оказалось гораздо тяжелее, чем казалось сначала. И без того не стихшая боль при мысли о возможной встрече всколыхнулась с невиданной силой.

Но этот шаг