А ведь в действительности это далеко не все. Дело в том, что, когда встречаются два человека, которым хорошо вместе, которые называют это «мы любим друг друга», которых тянет друг к другу физически, эмоционально, которым есть о чем молчать и есть о чем говорить, — это означает только то, что встретились два человека, в этот момент жизни находящиеся в дополнении. Их миры похожи, их мечты пересекаются, их переживания близки, и поэтому они интересны друг другу, важны и нужны. Потому что они встретили того, кто избавляет их от чувства одиночества и увеличивает чувство важности друг друга, прежде всего в своих собственных глазах. Все та же потребность в эмоциональном контакте бросила строгую диету и питается вовсю, пользуясь моментом.

Давайте взглянем на ситуацию внимательно. Потребность в эмоциональном контакте играет как бы двойную роль. С одной стороны, она притягивает людей друг к другу, образуя такие прекрасные вещи, как любовь, дружба, семья, родство, близость… — отношения частной жизни. С другой стороны, из нее вырастает весь букет социальных потребностей: власть, слава и т. д. Мы вернемся к этому, когда будем говорить, как машина социума залезает на территорию нашей частной жизни. Но ведь и частная жизнь проникает в границы социума и размывает наши с вами профессиональные, карьерные устремления. И для выражения «мы любим друг друга, мы хотим пожениться» это имеет решающее значение. Двойная игра потребности в эмоциональном контакте здесь видна, как нигде больше.

Сейчас мы живем в таком мире, когда многим кажется, что чувств, притяжения, удовольствия друг от друга для семьи достаточно. Молодые девушки с ужасом смотрят фильмы, читают классические романы, трагические истории любви, когда экономические соображения, классовые различия не давали любящим сердцам встретиться и реализовать эту потребность в эмоциональном контакте. И, как ни удивительно, эти препятствия обычно усиливали притяжение людей друг к другу, потому что когда потребность труднее реализовывается, ее реализация становится ценностью.

Когда потребность трудно реализовывается, ее реализация становится ценностью.

И когда говорят о том, что чувства проверяются временем, то в данном случае можно говорить об известном законе психологии, что сила потребности равна величине препятствия, которое вы готовы преодолеть для ее удовлетворения. Поэтому, действительно, если вы так любите друг друга, если вы так важны друг для друга, если вы так нужны друг другу, то почему вы так боитесь препятствий? И даже вопросов на тему возможных препятствий? Почему вы так боитесь, что эта потребность не будет реализована сию минуту?

Неужели все действительно сводится к тому, что мы оголодали в эмоциональном плане? Вот мы сейчас быстренько съедим, будем сыты и с удивлением посмотрим на того, кто рядом: а что мы в нем нашли? Собственно, разными путями, подходами и формулировками родители именно это и пытаются объяснить.

Зачастую даже экономические вопросы поднимаются только ради того, чтобы посмотреть, дать увидеть молодым людям, что это — желание строить семью с конкретным человеком или измученная строгой диетой потребность в эмоциональном контакте. Существует в культуре печальный опыт очень многих людей, доказывающий как раз последнее.

Но есть и чисто социально-экономические привычки общества.

Привычно считать, что семья устойчивее одиночек.

Привычно, что семья — надежная ячейка общества, с которой социум знает, как надо обращаться.

Привычно, что именно семья поставляет человеческому роду потомство, то есть продолжение.

Привычно, что именно семья вкладывает в маленького человека все человеческие законы, правила, требования, ожидания и систему соответствий согласно социально-психологическому миру, в котором новый человек родился и растет.

«Привычка свыше нам дана…», и она во многом определяет те самые традиционные ценности, на которые хочется опереться, когда опереться больше не на что.

И, как мы выяснили, опираться на них нас толкают следующие соображения:

1) эмоционально-чувственные;

2) социально-экономические.

Одни основаны на базовой человеческой потребности, другие скрепляют человеческое сообщество. Так что, когда мы будем говорить, что семья — маленькое государство, стоит вспомнить об этих двух особенностях, которые способствуют ее формированию и стимулируют желание «завести семью». И всякого рода «типы семей» опять же будут укладываться в эту нехитрую базисную схемку. А использование ее для анализа собственной или какой-то другой ситуации будет не больше и не меньше использованием женского интеллекта и его особенностей. Потому что женщина вам сразу скажет, выживет это государство-семья или нет. Она же по природе своей чувствует живое и мертвое. И если не сваливает все в одну большую кучу, то прекрасно работает «предсказателем».

Исторически традиционная семья была завязана на экономическую необходимость. Дело в том, что женщина экономически свободной стала очень недавно, совсем недавно. Говорить об экономической свободе женщин по-настоящему можно где-то уже в XX веке. Поэтому традиционная семья была еще и очень сильна именно экономически-социальным договором. Поэтому в ней легко и четко были распределены социумом, с одной стороны, приняты людьми, с другой стороны, — социальные роли. То есть изначально от корней биологических мужчина как более сильный был занят обеспечением, а женщина играла роль продолжательницы рода и хранительницы очага.

Эти две роли, которые вышли из биологической природы, потом были усложнены, оправданы, поддержаны растущим социумом и укрепляющейся социальной природой. Всем было понятно, что брак официальный нужен обеим сторонам еще и из экономических соображений. И нужен он был прежде всего женщине, потому что это являлось единственной гарантией финансового обеспечения ее и ее потомства. Это и была ее единственная возможность экономического выживания. И это укрепляло непоколебимость статуса семейной жизни. Социум, не давая «слабому полу» экономической свободы, накладывал на мужчину обязательства по финансовому обеспечению той женщины и рожденных от нее детей, которую он признал своей женой перед людьми и миром.

Поэтому так важен был для женщины когда-то официальный брак. Мужчине позволялось многое, ему прощались внебрачные связи, свободные отношения. Кроме того, в зависимости от социально-психологического мира и того, что называлось в этом мире порядочностью, он мог признать или не признать рожденных вне официального брака детей и поддерживать или не поддерживать экономически женщину как их мать, давая им возможность вырасти и получить образование.

У женщины такой возможности не было вообще. Женщина, оставшаяся вне брака с ребенком, оказывалась в положении нарушительницы всех устоев социума и подвергалась остракизму. Она делала непоправимое, она нарушала социальные конвенции. И на детях на всю жизнь оставалось клеймо рожденных вне брака как в самых нижних слоях социального общества, так и в самых высших.