Впрочем, отведать любимого напитка ему сегодня не удастся. И новость, что должна была стать тому причиной, приближалась к кабине адмирала с каждой секундой.

– Сэр, разрешите доложить! – младший лейтенант мог ворваться к нему вот так, без доклада и даже без стука только в случае смертельной опасности. – Принц сбежал!

С полсекунды Эльвар сурово взирал на светловолосого конопатого паренька, который вытянулся перед ним по струнке, при этом отчаянно пытаясь привести дыхание в норму. Очевидно было, что неблизкий путь до адмиральской рубки он проделал бего́м.

– Что это значит? – требовательно спросил адмирал. – Ты в своём уме? Что значит "сбежал"? Объясни толком!

– Катер... В ангарах... круглосуточная охрана. Должно быть, он забрался в катер с вечера... А когда шлюзы открыли... Мы сразу же снарядили погоню... Он... ему не уйти далеко... Транспространственный переход... отследят.

Лейтенантик замолчал, шумно переводя дух. А до адмирала между тем постепенно доходил страшный смысл услышанного.

Безопасность принца Монтаны, вверенного его заботам, была первоочередной задачей всего экипажа крейсера, начиная с него самого и заканчивая самым распоследним юнгой. Если о случившемся станет известно на планете, если принца не найдут, адмирал мог распрощаться не только с должностью, чином и свободой, но и с головой.

– Догна-ать... – прорычал он, не замечая, что кофе из опрокинутой чашки растекается по приборной панели и капает на пол. – Догнать и вернуть, немедленно! Все катера поднять на крыло и бросить на поиски. О ходе поисков докладывать лично мне.

– Мы отправили за ним вслед двенадцать скоростных катеров серии "М", – пролепетал парнишка. – У оставшихся в ангарах катеров нет дополнительной обшивки, экранирующей нейтринные потоки. Летать на них сейчас небезопасно – звезда в активной фазе, и...

– К чёрту активную фазу! – взорвался Эльвар. – Идиоты! Кретины! Вы хоть понимаете, что натворили?! Вы должны были охранять принца как зеницу ока, следить за каждым его шагом – а он обвёл вас вокруг пальца, как желторотых птенцов. Поднять все корабли! Все до единого! Найти мальчишку любой ценой! Выполнять, если вам дорога жизнь!!

* * *

Скосив глаза вниз, Фелис ещё раз взглянула на свой сертификат специалиста – хрустящую гербовую бумагу, вложенную в алую корочку. Многоцветие тонких линий сплеталось витиеватым узором, поверх которого шёл печатный текст – ничего лишнего, всего несколько строк. Подписанный от руки документ лаконично сообщал, что отныне она, Фелис Шантеклер – дипломированный лингвист-полиглот с правом работать в качестве переводчика-интерпрайтера как на Земле, так и на планетах-сателлитах, а также на территории иных рас. Ниже шёл список языков, которыми она овладела за годы учебы. Размашистая подпись ректора и отливающий маслянистым блеском штамп с крылатым львом – символом учебного заведения подтверждал подлинность документа.

Фелис заставила себя отвести взгляд и спрятать сертификат в папку.

Ей было страшно.

Она не была готова к тому, что годы учёбы пролетят как один миг, что взрослая жизнь начнется так скоро. Нет, если б ей хоть иногда улыбалась удача – она, наверное, смотрела бы в будущее с должным оптимизмом, а сердце не замирало бы от одного только упоминания о предстоящей стажировке.

Ох, хоть бы с распределением повезло! Но куда уж там ей, неудачнице. Фортуна – столь редкая гостья в её жизни, что, даже попав к ней – разумеется, случайно, разворачивается прямо с порога и спешит уйти, не поздоровавшись, как ошибившийся адресом курьер, спешащий доставить заказ адресату.

С раннего детства Фелис отличалась феноменальной невезучестью. Суеверные родственники поговаривали, что её мать разбила зеркало, будучи беременной, а немногочисленные друзья шутили, что одним разбитым зеркалом тут не обошлось, – по всему видать, в прошлой жизни Фелис как минимум устроила взрыв на зеркальной фабрике, не иначе – судя по масштабам её нынешней невезучести. Иные же вообще утверждали, что это "дурная карма", "расплата за грехи предков" и ничего с этим не поделаешь.

Впрочем, Фелис привыкла и к перманентному невезению, и к череде бесконечных неприятностей, обычно мелких, но обидных и досадных. За долгие двадцать лет жизни, оставшихся позади, привыкнешь и не к такому. Те редкие дни, когда удача благоволила ей, были скорее исключением из правила, красной нитью идущего через всю её жизнь.

Фелис привыкла – и давно уже не ждала от окутанного туманом будущего ничего особенного.

– Страшно, Шантеклер?

Это Артано. Он будто прочёл её мысли.

– Самую чуточку, – она виновато улыбнулась. – А тебе?

Парень расхохотался.

– Ещё как! Просто помираю от страха!

Разумеется, парень паясничал. Впрочем, он мог себе это позволить: с его памятью и способностями к языкам Артано мог рассчитывать на самые лучшие вакансии, и страх – последнее, что он мог испытывать сейчас. Скорее, церемония вручения дипломов вызывала в нём совершенно иные эмоции: радостное волнительное ожидание, предвкушение новых перспектив и вполне заслуженную гордость за тиснёную алую корочку – диплом с отличием.

– Отстань, Артано, – а это староста их группы. – Хватит вести себя как безмозглый баран. А ты не слушай его, Фелис.

Девушка тяжело вздохнула, но кивнула и изобразила благодарную улыбку. Улыбка, правда, вышла довольно кислой.

– Спасибо, Йоши.

И Йоши, и Артано были не настоящими именами, а прозвищами, никами, закрепившимися за их владельцами так прочно, что в их подлинности и уместности ни у кого не оставалось сомнений. Повсеместное использование ника служило верным признаком того, что человек пользуется авторитетом и уважением в кругу друзей. Разумеется, некоторые были не прочь всю жизнь носить изначальное имя, полученное при рождении, но подавляющее большинство предпочитало в сознательном возрасте выбрать себе ник.

Эта традиция уходила корнями в далекие времена, когда человечество только-только делало первые нетвёрдые шаги в освоении космоса, одновременно пытаясь разобраться с огромнейшим букетом проблем на Земле. С тех пор минули даже не века – тысячелетия.

Однако мало было придумать себе подходящий ник – нужно было, чтобы он прижился. И здесь всё целиком и полностью зависело от тебя самого. У прирождённых лидеров: ярких, талантливых, властных, амбициозных, дерзких, привыкших быть в центре внимания и играючи умеющих это самое внимание завоёвывать, прозвища приживались мгновенно. Иным на это требовались месяцы, а то и годы. У кого-то же прозвища не приживались вообще. Конечно, это не возбранялось, не осуждалось и не запрещалось, – однако к таким людям всё-таки относились с крошечной толикой недоверия. Носить своё родное имя – всё равно что пользоваться техникой с "кастомными настройками", ничего не меняя подо себя. Мало кто добровольно был готов на такое.

– Всё будет хорошо, – уверенно заявила Йоши. – Ты одна из лучших на курсе. Тебе лишь не хватает уверенности в себе.