litbaza книги онлайнДетективыЖурналюга - Виктор Левашов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 99
Перейти на страницу:

Берет ли она взятки, было доподлинно не известно, все были уверены, что берет, только не знали, в какой форме. Лозовский склонен был думать, что может и не брать, сознание собственной власти давало ей тот душевный комфорт, который — для тех, кто понимает, — ничуть не менее ценен, чем комфорт житейский.

Для нее, привыкшей иметь дело с мэтрами советского документального кинематографа, ваявшими двадцатисерийные нетленки на тему «Кабинет Ленина в Кремле», Лозовский был величиной малоразличимой — чем-то вроде охранника на вахте. Так что сам факт ее звонка был актом многозначительным.

Она сказала:

— Как вы, может быть, знаете, в стране сейчас идет важная политическая кампания.

В стране все время шли важные политические кампании, поэтому Лозовский позволил себе уточнить:

— Какая именно?

— Обмен комсомольских билетов.

— Конечно, знаю. Я очень внимательно за ней слежу.

— Да? — с некоторым недоверием спросила вобла.

— Вы сомневаетесь? — удивился и даже слегка оскорбился Лозовский.

— Центральный комитет комсомола попросил нас снять на эту тему документальный фильм, — немного помолчав, продолжала вобла. — Мы пошли навстречу, изыскали в плане три части. По рекомендации ЦК написание сценария мы поручили видному журналисту, бывшему работнику ЦК ВЛКСМ.

— Кому, если не секрет?

— Альберту Попову.

Этого видного журналиста Лозовский хорошо знал. Он был главным редактором того самого молодежного журнала, из которого Лозовский уволился через некоторое время после того, как его возглавил Попов. В понимании Попова комсомольская тематика, сопли с сахаром, превращалась вообще в сахарин с соплями. А поскольку, как всякий творческий человек, Попов был болезненно ревнив к чужому успеху, это сделало невозможным совместное существование в одном журнале его и Лозовского. Незадолго до этого Володя стал лауреатом поощрительной премии конкурса ВЦСПС и Союза журналистов СССР на лучшее произведение о рабочем классе и колхозном крестьянстве. Премии хватило только на то, чтобы обмыть ее в ресторане Центрального дома журналиста, но сама медалька была красивая, похожая на знак лауреата Государственной премии. Лозовский цеплял ее, когда ходил выручать попавших в вытрезвитель приятелей. Иногда помогало.

Медалька вскоре потерялась, о премии забыли. Но Попов не забыл. Он начал грузить Лозовского статьями секретарей ЦК ВЛКСМ и других высокопоставленных комсомольских функционеров, мотивируя это тем, что только ему, лауреату, он может поручить эту ответственную работу. В конце концов Лозовскому это осточертело, тогда-то он и подал заявление об увольнении «в связи с переходом на творческую работу». Попов заявление подписал, но вид у него при этом был явно растерянный. Всю жизнь он мертвой хваткой, как за спасательный круг, держался за должность. Творческая работа представлялась ему тучной нивой, на которой растут лавры, только стяжай. И получалось, что он сам толкнул Лозовского на эту ниву. Никаких лавров на этой ниве, скудной, как солончаковая степь, не было и в помине, но при встречах с Поповым Лозовский делал вид, что все о'кей, чем всегда сильно портил настроение этому видному журналисту.

— Сценарий Попова нас не вполне удовлетворил, — скорбно, как об утрате близкого человека, сообщила вобла.

— Павка Корчагин, Днепрогэс, Магнитка, молодогвардейцы, целина, БАМ, — отбарабанил Лозовский. — Я ничего не пропустил?

— Может быть, вы сначала дослушаете? — сухо, с нескрываемым раздражением спросила она, как бы напоминая о разделяющей их дистанции.

— Ценю вашу деликатность, — заверил Лозовский. — В наших грубых журналистских кругах в таких случаях говорят: «С тобой хорошо говно есть, ты все время забегаешь вперед».

Он произнес это тем внешне любезным, а на самом деле ироническим, на грани хамства, тоном, на который мгновенно переходил, сталкиваясь с любыми проявлениями неуважения к себе. Нельзя сказать, чтобы он так уж сильно себя уважал, для этого было мало причин. Гораздо больше причин было для недовольства собой, даже для презрения к себе за те вольные и невольные прегрешения перед своей совестью, что копятся в памяти человека, как соли тяжелых металлов в костях, и людям пожившим терзают сердце в бессонницу, а молодым с похмелья.

Но Лозовский считал, что это его личное дело, и то, что он знает о себе, никого не касается, а меньше всего — воблы.

Вполне сознавая свою малозначительность в «Экране» и принимая ее без уязвления, как некую данность, в общении с воблой и вообще со всеми начальственными лицами он держался так, как держится с руководством научно-исследовательского института уборщица, знающая свою незаменимость на своем месте: вас, ученых, как собак нерезаных, а того, кто будет убирать за вами за ваши гроши, поди поищи. В конце концов, это вобла позвонила ему, а не он ей. И он прекрасно знал, что не получит ничего сверх того, что заработает, а получит меньше, как это бывало всегда.

— Могу я продолжить? — спросила она так же сухо, но уже без начальственного раздражения.

— Продолжайте, — разрешил Лозовский. — Я слушаю вас очень внимательно.

Слушать, собственно, было нечего. Сценария нет. Сметы нет. Режиссера нет. Группы нет. А срок запуска фильма в производство был вчера.

— Денег тоже нет? — с привычной безнадежностью предположил Лозовский, приученный, как таракан, довольствоваться крошками от гонорарного пирога.

— Деньги есть. Пятьдесят процентов за сценарий. Попову еще не заплатили, но заплатить придется. И сто процентов за дикторский текст.

— Это вдохновляет, — оживился он. — Название?

— «Ты на подвиг зовешь, комсомольский билет».

— Гениально! Я весь в вашем распоряжении.

— Завтра в десять у главного редактора.

— Буду.

А что еще он мог ей сказать?

За свободу всегда приходится платить несвободой.

Пока он добирался до Останкина на автобусе, метро и троллейбусе, в голове у него сложилась конструкция будущего фильма. Пять небольших новелл.

О людях ярких, интересных всем. Юная балерина из Перми, блистательно начавшая свой первый сезон в Большом театре. Молодой физик из Дубны, получивший Ленинскую премию. Молодой летчик-космонавт. Молодой рабочий, вставший на пути ростовских бандитов и погибший от их пули, — об этом деле тогда много писали. И кто-нибудь еще. Все комсомольцы, ибо кто же у нас не комсомолец? «Ты на подвиг зовешь, комсомольский билет».

Эту идею он и изложил в кабинете главного редактора творческого объединения «Экран».

— А что, мне нравится, я даже не ожидал, — энергично заявил Толкачев, приглашенный на совещание в качестве постановщика будущего шедевра. — Но почему только три части? Пять новелл — это как минимум пять частей! Нужно ли говорить, какая огромная идеологическая нагрузка ложится на наш фильм?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 99
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?