Деньги и недвижимость, указанные в завещании Беньона, обеспечили Винсенту приличный доход. В права наследования он вступил, достигнув совершеннолетия, – в 21 год. Могло ли у него возникнуть искушение промотать свой капитал? Нам это неизвестно, но в течение 10 лет о жизни Винсента нет никаких исторических записей. В 70-е годы XIX столетия данные о нем появились снова. В то время он несколько раз посещал Брайтон – возможно, в поисках развлечений, а может быть, для того чтобы подлечиться. На старом причале Чейн Винсент Бердслей увидел стройную жизнерадостную 24-летнюю Элен Питт. Там они и познакомились [10].

Этикет в викторианском обществе был строго регламентирован, и попытка завязать знакомство в общественном месте без формального представления рассматривалась как вопиющее нарушение приличий. Однако Винсент Бердслей был самоуверенным и обаятельным 20-летним мужчиной, а Элен Питт отличалась своеволием и упрямством, что способствовало тому, что у нее уже была репутация девушки с неординарным характером (некоторые даже предполагали, что инициатором их знакомства стал отнюдь не Винсент Бердслей). Словом, они начали тайно встречаться в саду Королевского павильона[3].

Брайтон был небольшим городом, местом для отдыха, и слухи здесь распространялись очень быстро. Элен Питт играла не последнюю скрипку в жизни брайтонского общества, и разговоры о ее шокирующем поведении вскоре стали известны родителям. Неудивительно, что первое появление Винсента Бердслея в доме № 12 на Бэкингем-роуд было воспринято настороженно, но он сумел расположить к себе отца Элен, убедил его в своих добрых чувствах и надежности в качестве будущего зятя. Возможно также, что врачебное прошлое его приемного отца сослужило Винсенту хорошую службу, а может быть, на родителей Элен произвел впечатление его доход.

Вскоре последовало объявление о помолвке, а 12 октября 1870 года в церкви Святого Николая Элен Питт и Винсент Бердслей обвенчались. Погода была плохой: с Ла-Манша шел шторм, поэтому новобрачные и гости не смогли войти в церковь через главный вход – им пришлось воспользоваться укрытой от шквалистого ветра дверью ризницы с другой стороны храма. Возникает искушение прибегнуть к метафорам, но разногласия молодой семьи Бердслей имели скорее патетический, чем бурный характер. Первое из них не заставило себя долго ждать.

Еще до того как закончился медовый месяц, Винсент Бердслей получил судебный иск – некая вдова вменяла ему в вину нарушенное обещание. Она утверждала, что Бердслей собирался жениться на ней. В конце XIX века такие обращения поступали в суды часто, причем подчас они являлись происками бессовестных авантюристок, но от этого подобные иски не становились менее досадными. Уильям Питт потребовал, чтобы зять решил этот вопрос, пока дело не дошло до судебных слушаний.

Трудно представить себе менее благоприятное начало семейной жизни: Винсент разом утратил доверие жены, уважение ее родных и потерял часть средств для собственного безбедного существования. Чтобы откупиться от вдовы, ему пришлось продать часть своей собственности на Юстон-роуд [11]. Став не столь финансово благополучным, как раньше, он вошел в семью Элен, и новобрачным, потерявшим возможность жить в своем доме, пришлось поселиться под родительской крышей. Можно представить, с какими чувствами Питты приняли в семью зятя и какие аргументы он находил, чтобы оправдаться [12].

Конечно, в жизни были и светлые моменты. Таким стало рождение 24 августа 1871 года дочери Мэйбл. Что касается менее значимых радостей, то Элен очень радовалась своему триумфу на главном светском мероприятии в феврале 1872 года в Брайтоне – костюмированном балу. Она появилась там в синей бархатной блузе, белой шелковой юбке, белых шароварах и такой же феске и вызвала общее восхищение. Винсент надеть маскарадный костюм не решился, но Элен вспоминала, как он с гордостью и удовольствием кружил ее по залу. Несмотря на такие сиюминутные удовольствия, в целом жизнь Винсента Бердслея оставалась довольно унылой.

Есть упоминания о том, что вначале он принимал участие в домашних расходах, но вскоре даже эти прозаичные траты стали ему не по карману. В августе 1872 года, через несколько недель после рождения Обри, Винсента постигла новая беда, и он потерял остатки своего состояния. Это совпало с тем, что Элен, оправившись от родильной горячки, стала уделять внимание сыну [13].

Какая бы эмоциональная напряженность ни существовала между родителями Обри и между его отцом и Питтами, дом на Бэкингем-роуд по-прежнему оставался семейным гнездом. Финансовый фундамент, на котором он покоился, мог быть не очень прочным, но все-таки в семье были определенная стабильность и материальное благополучие.

Сьюзен и ее дочери любили искусство в традиционном, домашнем смысле этого слова. Уильям Питт был человеком с ограниченным воображением, но о его супруге и дочках этого сказать нельзя. Их способности имели материальное воплощение. Стены гостиной украшали картины Сьюзен, а акварели Элен и ее старшей сестры хранились в семейном альбоме, который с удовольствием смотрели гости. И разумеется, все женщины увлекались музыкой.

Элен всегда с удовольствием играла на фортепиано, Обри, как вскоре всем стало ясно, был ее восторженным слушателем. Еще до своего первого дня рождения он подползал к инструменту и устраивался рядом с матерью, когда она собиралась играть. Спустя много лет Элен с материнской гордостью, на которую нужно делать определенную скидку, вспоминала, что Обри встряхивал свою погремушку точно в такт музыке, а когда она попыталась сбить его с толку и перешла с четырех на шесть тактов, малыш тоже изменил темп [14].

Труднее оказалось приспособиться к изменениям темпа жизни на Бэкингем-роуд. Винсенту, лишившемуся состояния, нужно было искать занятие, и найти его можно было в Лондоне, а уж никак не в Брайтоне. Для человека тридцати с лишним лет, не имеющего предыдущего опыта, к тому же слабого здоровьем, возможности вступить в какое-либо дело были крайне ограниченными. Тем не менее в начале 1874 года Винсент получил должность секретаря в телеграфной компании Западной Индии и Панамы, а через несколько месяцев ему предложили более высокооплачиваемую работу. Он привез Элен, Мэйбл и Обри в Лондон. Семья стала снимать жилье на Ланкастер-роуд, 90, в Нотинг-хилле. Их соседями оказались Генри Рассел, звезда мюзиклов, и его молодая подруга[4] [15].

На следующие 20 лет жребием Бердслеев вместе с необходимостью компромиссов, отсутствием постоянства и недостатком уединения стала жизнь в съемных домах. Элен и Винсент всегда помнили о том, как они жили раньше, и чувствовали вину перед детьми за то, как семья живет сейчас. Мэйбл и Обри остро ощущали их постоянное беспокойство и тоску по прежним дням. Впрочем, уехав из Брайтона, они не полностью потеряли связь с близкими людьми. В Лондоне жили Лэмбы, родственники Элен. В 70-е годы XIX столетия Джордж Генри Лэмб и его жена Джорджина (сестра Сьюзен Питт) вместе с пятью детьми вернулись в Англию и поселились на Колвилл-гарденс, 13, совсем недалеко от Ланкастер-роуд. Один из сыновей Лэмбов, Генри Александер, возможно, помог Винсенту получить работу. Также неподалеку, на Эддисон-виллас, 1, жил Дэвид Уайт Лэмб – двоюродный дядя Элен, имевший большие связи в обществе.