litbaza книги онлайнСовременная прозаФиалки на десерт - Мария Метлицкая

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 67
Перейти на страницу:

Бормотала, выкрикивала а потом плюхнулась на табуретку и разревелась.

Вот она, жизнь, мать ее так. Растила сыночка, лелеяла. Пестовала детку свою, надежду, опору и гордость. Хотя чем особенно было гордиться? Обычный мальчик, середнячок. Это для мамы праздник и счастье.

Ревела, ревела…

Ну а потом успокоилась. Ничего, проживем! Без вас проживем, не помрем. Правда, верилось в это с трудом.

Легла в постель и позвонила Светке, и тут ее прорвало. Просто авария на плотине. Потому что всегда после этого становилось легче. А сейчас нужно было одно – чтобы стало полегче. Ну хоть чуть-чуть…

Светка орала:

– Да забей ты на них! Забей, поняла? Вырос птенчик – и тю-тю! Маме привет! Улетел! Сын – это гость. Квартирант и сосед! Ты поняла? Все, успокоилась и… – Светка выдохнула, замолчала и выпалила: – И занялась личной жизнью!

Ага, как же! Личной жизнью… смешно. Какая там личная жизнь в сорок два? А про сыновей-птенцов и соседей, про сыновей-квартирантов… Светке-то откуда-то знать? Лучшей подруге?

Таня хмыкнула про себя: «Все такие советчики! Ну даже смешно!»

Светка была бездетной. Говорит, не страдала – долю такую выбрала себе сама.

А от кого рожать-то? Правильно, не от кого! Все либо козлы, либо – козлищи!

– Да ладно, – вяло отбрехивалась Таня, – просто нам с тобой не везло!

Ну все, потрепались, и будет. Странно, что не помогло. Всегда становилось легче после этих самых разговоров, всегда отступало. Но – не сегодня. И не сейчас. Слишком больно, слишком обидно…

В горле тугой комок – разрастается, разбухает, как дрожжевое тесто в кастрюле. Даже дыхание перекрывает – так тяжело…

Нет, а как вот смириться? Был сын – и нет! Был маленький, крошечный мальчик – самый сладкий и самый любимый. Для которого всё – вся моя жизнь! Комочек родной. Теплый и вкусный. Шейка сзади, под мокрыми волосиками после сна, нежная, влажная. Уткнешься туда носом – и страшно тебе за все! За него, за этого мальчика, за крошку свою. Знаешь ведь – жизнь штука сложная, вредная. Никого не пропустит. Значит, и ее мальчика? Тоже прижмет? Господи, не приведи! Умоляю – меня! Слышишь – меня! От него отведи! Отведи, умоляю! Все болезни, все страхи. Печали все, трудности. Все – на меня!

Страх душил по ночам – просыпалась в поту и подскакивала к кроватке: дышит? Господи, дура какая!

Все тут вспомнилось, все – и ночи бессонные, и болезни. И как свалилась со стула в больнице – три ночи без сна. Свалилась с таким грохотом! Стыд-то какой! Всех разбудила. А главное – перепугалась. Погонят сейчас! Выпрут, и Митька останется в боксе один. А персонал не дозовешься.

Ничего, обошлось! Вошла сонная и недовольная, вечно хмурая медсестра Тома.

– Чё тут у вас? Ну, ты даешь… – Зевнула широко и ушла.

Таня перевела дух – уф, не поперли! Славатегосподи!

Да все равно бы не ушла – вцепилась бы в ножки кровати и не ушла! А Митька тогда и не проснулся даже – такой был слабенький, сердце рвалось…

Не ел ничего. Совсем. Пару ложек компота – и все.

Спрашивала его:

– Ты что-нибудь хочешь, сынок? Ну, что-нибудь вкусненькое? Тортик, конфетку? Мороженое? Биг-мак твой дурацкий?

– Ничего, – мотал он головой. – Ни-че-го.

Ну, и у нее кусок в горло не лез – похудела тогда килограммов на десять. Из больницы вышли просто два узника – оба от ветра качались. Встречали тогда мама и Миша. Тогда был еще Миша…

Тогда долго ловили такси – Миша был «безлошадный». Машина и Миша – господи! И подумать-то страшно.

А потом, когда Митьке было шестнадцать, он снова попал в больницу.

Таня ночевала тогда у Светки, так было ближе навещать сына. После выписки их встречал Богомолов – что правда, то правда. Про хорошее мы тоже помним. Встречал. Она позвонила ему накануне – сможешь забрать?

Думал, правда довольно долго, но потом проговорил:

– Заберу.

Она положила трубку и подумала, что загадала: откажется – все, конец. Тут уж точно конец! И никаких объяснений!

Был у Тани один «страшный страх» – показаться навязчивой. Шло это издалека, из самого детства – наверное, после развода родителей.

Те развелись, когда ей было десять. По ночам Таня слышала, как они ругаются – из их комнаты доносились приглушенные звуки скандала.

Правда, наутро все делали вид, что все хорошо, – мама кормила папу завтраком, а Таня опускала глаза – ей было неловко и стыдно, что среди ночи она просыпалась и прислушивалась к звукам, доносящимся из родительской спальни. Она считала, что вторгалась во что-то секретное, стыдное, куда ей, ребенку, был вход воспрещен.

Ей не хотелось смотреть в глаза родителям – было неловко. Неловко оттого, что она стала невольным свидетелем, что оказалась посвященной в проблемы взрослых, невольно втянута в их взрослые непонятные игры. А еще было мучительно, что ее родители скандалили и выясняли отношения и она вынуждена была скрывать, что все знает.

Отец, которого она обожала, ушел в одночасье – быстро собрал чемодан и был таков. Чемодан собирал при Тане, не очень-то обращая внимание на растерянную, испуганную девочку.

– Ты в командировку? – тихо спросила она.

Отец вздрогнул, резко обернулся и коротко бросил:

– Нет. Я насовсем.

Потом она думала: зачем? Зачем он сказал ей так? Можно было же, в конце концов, как-то смягчить!

– Насовсем? Почему насовсем? – закричала Таня. – Как это – насовсем? Ты что, уже не придешь? Вечером, после работы?

Отец медленно сел на стул, внимательно посмотрел на дочь и тихо ответил:

– Приду. Почему не приду? Но не насовсем, понимаешь? Я отсюда, Танюшка, уйду. Из этой квартиры. Жить буду у бабушки Оли. А ты будешь к нам приходить! Ты же любишь к ней приходить?

Таня молчала. Бабушку Олю, мать отца, она, конечно, любила. И приходить к ней на Песчаную тоже любила. И ее пирожки с капустой любила. И тяжелая скатерть с бархатной бахромой ей нравилась – она заплетала ее в косички. Но как это так? Что получается? Папа станет теперь всегда жить у бабушки Оли? Постоянно? И на Песчаную она будет приходить в гости не только к бабушке, но еще и к собственному папе? И его больше не будет здесь, в этой квартире? В квартире, где они жили вместе? Вместе садились ужинать, смотреть телевизор, где папа читал ей любимые книжки? Где по утрам в воскресенье она вбегала в родительскую спальню и забиралась под одеяло – между мамой и папой, посередине.

Папа еще «досыпал», и она щекотала его за ухом – кончиком своей длинной косы. А он сначала недовольно морщился, пытался отвернуться, а потом открывал один глаз и с хитрым прищуром смотрел на дочь.

Теперь всего этого и вовсе не будет? Ужинов, завтраков, общих гостей, воскресений и праздников? Всей этой привычной и радостной суеты?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 67
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?