черно-белого скруглённого экрана расположенного в закусочной общественного пикчерфона на Ронни уже таращилась его мамаша: видно, как обычно, выдавала ценные указания. Тот стоял, немного отведя трубку от уха: кажется, громкость на том конце провода снова была повышенной. Пенси и Петси мгновенно нашли себе компанию и подсели за столик к каким-то не особенно знакомым мне девчонкам. Слушать их пустую болтовню не было никакого желания: наверняка она сбила бы мне весь настрой, который и без того уже начал выветриваться. Нет, сейчас я наоборот должна была воспользоваться шансом побыть в одиночестве! Еще раз насладиться произошедшим. Восстановить в голове волшебные мгновения сегодняшнего концерта, пока память не растеряла их, и дожать, допить оставшийся восторг.

И еще мне захотелось газировки.

Я присела у стойки буфета.

— Привет, Ава! — сказал Сэм. — Ты меня помнишь?

Вот чёрт! За стойкой Сэм! Я избежала одного нудного разговора, но нарвалась на другой.

В общем, Сэм это парень на год старше меня, с которым мы немного пересекались, когда он ещё учился в нашей школе. В колледж он не поступил — и вот, работает буфетчиком. Вид у него постоянно такой, словно он в чём-то провинился и извиняется. И ещё он вечно думает, что я его забыла. Ага, забудешь, как же! Каждый раз, когда я прихожу в эту закусочную и попадаю на его смену, он заводит со мной длинный занудные разговоры о том, что ему приснилось или о том, какая новая грелка у его бабушки. Мне кажется, он даже считает, будто мы с ним друзья. Видимо, это из-за того, что я всякий раз вежливо с ним разговариваю, хотя, к примеру, Пенси наверняка уже десять раз послала бы его к чёрту…

— Ну конечно помню, Сэм.

— Хорошо! А то я уж боялся, меня все забудут, с кем в школе учились… Что хочешь?

— Давай аполлолу.

— С мороженым?

— Без.

Сэм налил мне стакан голубой газировки, а затем с любопытством пронаблюдал, как она по прозрачной пластиковой трубочке поднимается в мой рот.

— Не пойму, как ты пьёшь эту гадость? — спросил он сочувственно. — Она же почти не сладкая.

— А что? Я привыкла. В школе с первого класса давали…

— Вот именно! В школе меня ей замучили. А еще говорят, что в Советском Союзе у людей нет права выбора! Да я по пальцам могу сосчитать, сколько раз в школьной столовой давали нормальный напиток, а не вот эту вот гадость!

— Так ты ее, значит, не пьешь?

— Неее! Как школу закончил — ни разу, — сказал Сэм со странной гордостью.

— А как же от радиации защищаешься?

— Ну как. Аполлоний в таблетках, естественно.

— Понятно, — ответила я. А затем решила, что, если уж Сэму так приспичило общаться со мной, пусть это будет более интересная тема, чем аполлоний, защита от радиации и коммунисты. — А знаешь, откуда мы едем? Где мы сейчас были?

— В центре города?

— А именно?

— В большом торговом центре?

— Держи выше.

— В магазине летающих атомобилей?

— Нет. Интереснее.

— Неужели в ночном клубе?

— Сэм! Неужто ты не в курсе, что в наш город сегодня приехал сам Элвис?! — произнесла я торжественно-назидательно.

— А, — сказал Сэм. — Этот дёрганый, что ли?

— Сам ты дёрганый!

— Как скажешь… Слушай, Ава! Может, хочешь что-нибудь перекусить?

— Блин, да ты совсем меня не слушаешь.

— Нет, слушаю, слушаю! Вы там были на концерте, все дела. Просто если хочешь чем-нибудь заесть эту противную газировку, я мог бы символически угостить тебя… за счёт заведения…

— Прямо так?

— Ну да. Нам тут можно ежедневно брать еды на небольшую сумму… В общем… Это… Что ты больше любишь: радиокрылышки или радионожки?

— А обычных ножек нету?

— Обычные нам брать не разрешают, — сказал Сэм. — Они дороже.

Если вдруг кто не в курсе: радиоконечностями называют дополнительные конечности кур, обработанных ионизирующим излучением. В старину в природе были только куры с двумя крыльями и двумя ногами. И вот, лет пять назад, наконец-то была выведена порода с дополнительными парами того и другого. Правда, по размеру радиоконечности в три раза меньше обычных. Кроме того, курица при жизни ими не пользуется. Ну, то есть, они вроде как висят с боков, мешают ей немного, но задачи никакой не выполняют, не упражняются. Поэтому и мясо там не то, чтоб очень вкусное. Зато это дополнительное бесплатное мясо с каждой куриной головы. И если хорошенько обвалять радиокрылышки в панировке и поперчить, то получается неплохая закуска к пиву. На спортивных матчах здорово идёт…

— Ну давай радионожки тогда, что ли. В крыльях-то есть совсем нечего.

— Ладно, — сказал Сэм, довольный, видимо, тем, что я не пренебрегла его гостеприимством. — Сейчас принесу.

Он ушёл. Я оглядела зал. Ронни по-прежнему торчал у пикчерфона, нервно теребил кудрявый провод и отчитывался в чём-то перед мамашей. Девчонки за столом были полностью поглощены беседой. Мой брат тоже встретил какого-то своего приятеля и зацепился с ним языками прямо у входа. В рассуждении, чем бы пока заняться, я обратила внимание, что музыкальный автомат молчит и рядом с ним никого нет.

Что ж, непорядок!

Я нашла монетку.

К возвращению Сэма с ножками закусочная была уже в сто раз прекраснее, так как украсилась звуками лучшего голоса в мире.

— А… Этот твой… — сказал Сэм, ставя передо мной тарелку с парой микроскопических курьих ножек.

— В этот раз он, видимо, решил воздержаться от слова «дёрганый», но ничего другого не придумал.

— Тебе нравится? — воодушевлённо спросила я.

— Мне больше индейка.

— Да причём тут индейка! Про музыку речь! Песня — нравится?

— Ничё так… — сказал Сэм.

— А можешь поверить, что я слышала её вживую буквально пару часов назад?

— Должно быть, это круто.

— Еще как! А если я скажу, что было кое-что еще покруче?

— Это что же?

— Перед концертом Элвис беседовал с журналистами.

— Вот как.

— И нескольким девушкам из фан-клуба позволили там поприсутствовать.

— Надо же.

— Я была среди них!

— Ну и ну.

— И знаешь, что случилось?..

То ли из благодарности за бесплатную еду, то ли из-за того, что меня распирали эмоции и требовалось срочно поделиться ими с кем-нибудь, я выложила Сэму всё, что было перед концертом. Во всех подробностях поведала события, сделавшие меня самой счастливой, разделившие всю жизнь на до и после! Даже просто говоря об этом, просто пересказывая даже не другу, а так, знакомому, мне хотелось плакать и смеяться одновременно; хотелось бегать, прыгать до потолка, обнимать и целовать весь мир вокруг! Хотелось схватить Сэма за воротник и закричать: «Ты понимаешь?! Нет, скажи, ты понимаешь?!»

Хотя ничего он, по-моему, не понял.