Но потом пошел дождь, и Джой расплакалась, потому что праздник в парке отменили. И Роза ни с кем не разговаривала, в ее огромных карих глазах стояли слезы обиды. Ну почему, почему здесь вечно льет дождь? С экрана телевизора никак не уходили помехи, настройщика антенны вызвали еще раз. И все-таки самыми волнующими оставались новости: утром в день коронации Би-би-си сообщила, что Хиллари и Тенцинг покорили Эверест, а в Лондоне тоже идет дождь, так что все справедливо.

Вскоре начали собираться гости: старая миссис Пикванс и глуховатый мистер Беддоуз, их сосед; бабуля Эсма прибыла на такси; тетушка Ли с мужем, управляющим в местном бюро путешествий «Лонгсайт»; семейство Берторелли со всей малышней, которая тут же расселась на полу и, раскрыв рты, уставилась на солдат, экипажи и людей с флагами, которых сменили короли и королевы со всего мира в парадном облачении.

– Запомните мои слова, – произнесла бабуля, – такое великолепие… Быть может, солнце особенно благоволило нашей империи, но и мы не плошали.

При звуках национального гимна поначалу все поднимались, но после третьего раза решили, что уже выказали достаточно уважения.

Экран был совсем маленьким, но звук шел чистый – звенели фанфары, гудели колокола, шумела толпа. Конни сидела совершенно ошеломленная, но Джой пихала ее, чтобы та подвинулась, в ответ Конни дернула ее за косичку, и Джой резко вскрикнула. Конни получила шлепок от мамы:

– Мы вошли в церковь, веди себя как подобает…

Гостям передали красно-бело-синее блюдо с красными, белыми и синими сэндвичами – ну, или почти такими: красные помидоры и язык, белый хлеб и маринованная до посинения капуста.

Были приготовлены и особые бисквиты – в форме короны с серебристыми бусинками. Была хрустящая картошка, портвейн и лимонад для дам, крепкое пиво для мужчин и газировка для детей. Все сидели, прилепившись к экрану, машинально засовывая в рот еду, и боялись пропустить хоть секунду драгоценного действа. Когда королева произносила клятву, тетушка Сью прослезилась.

– Она всегда отличалась жутким патриотизмом, – улыбнулась мама и шепнула Конни: – Только погляди! Да она больше британка, чем сама королева!

Потом они увидели маленького принца Чарльза в шелковом костюмчике, рядом с его бабушкой. Он так мило держался.

Никто не заметил, как Невилл проскользнул в дверь и плюхнулся рядом. Кузен Невилл был сыном дяди Леви. Он жил за углом, на Грин-лейн, был «единственным ребенком» и потому любил покомандовать. Все они ходили в одну школу, но Невилл к тому же был в одном классе с Джой.

– Подвинься-ка, – шепнул он, садясь на краешек юбки Конни.

– Что случилось? – спросила она. – У вас что, телик сломался?

– Не-е… Родители опять злятся, все утро ругались. Папа потом пошел в «Британский легион»[2]выпить кружечку. А я снова один. Скучно…

Нет, Конни вовсе не казалось, что быть единственным ребенком в семье так уж и скучно. Вот ей, например, ни минутки не удавалось побыть одной. В комнате или на кухне все время кто-то был рядом. А вот было бы здорово иметь отдельную комнату, как Невилл, и спокойно погрузиться в томик Энид Блайтон, чтобы никто не кричал вдруг: «Конни, лапочка, а ты не могла бы?..» Вместо этого ей все приходится делить с Джой, словно они родные сестры, а не троюродные.

– Сиди тихо и помалкивай, – приказала она Невиллу, и он неожиданно послушался.

Когда церемония закончилась, в Лондоне все еще лил дождь, а в Гримблтоне начало подсыхать. Они принялись накрывать столы – белые скатерти, снова бумажные тарелки и воздушные шары. Отец Джекки Додд тем временем организовал прямо на дороге французский крикет: четные дома против нечетных. Уинстэнли жили в доме номер двадцать два, так что присоединились к команде четных и старались поточнее лупить мячом.

Потом поели еще сэндвичей, хотдогов, булочек с разноцветной глазурью и желе с выдавленными на нем изображениями сто– и тысячефунтовых купюр. Мальчишки размахивали ложками и кричали:

– Морожка, жележка!.. Для пуза тележка!.. Объешка и посмешка!

Бабулю Эсму все это не забавляло.

Потом Сильвио и дядя Пит пододвинули пианино к распахнутому окну в столовой и принялись петь, затевать пляски и веселиться, покуда почти не стемнело.

Местный фотограф из «Меркьюри» сделал общий снимок на улице: Роза, Невилл, Джой и Конни в бумажных коронах улыбаются во весь рот; Анна, Сью с Марией и бабуля Эсма в соломенной шляпе, гордо взирающие на потомство.

«Золотые дети золотого века» гласил заголовок. Впрочем, на Дивижн-стрит заметка не имела особенного успеха – большинство из попавших в кадр были приезжими.

– Да они же все иностранцы! – прыснула мама Норин Бродхерст из дома номер пятнадцать.

По небу прокатился гром, и в ту же секунду из-за поворота на Грин-лейн показалась Айви.

– Вот ты где! Так я и знала! Прошмыгнул! Я же ведь говорила… Нечего делать тебе на Дивижн-стрит. Разыскивай тут тебя повсюду! Марш домой! – рявкнула она Невиллу, резанув для убедительности пальцем по воздуху. Казалось, тетя Айви вся колышется, подумала Конни: и ее кудри, и блузка в оборках, и грудь, и складки на юбке – точно как розовое бланманже на тарелке. Глядя, как Невилл отпрянул от матери, протягивавшей к нему руку, Конни хихикнула.

Айви метнула на нее свирепый взгляд.

– А вы, невоспитанная мисс, лучше бы спрятали эту вашу ухмылочку! Молодой человек, делайте, что вам говорят. Я вам не позволю выставлять меня в глупом свете. – И она выразительно посмотрела на маму Конни и тетю Сью. – Я могла бы догадаться, что вы тут устроите, – прошипела она, явно упуская из виду факт, что рядом танцевало и веселилось пол-улицы.

– Оставь парня в покое, Айви, – вмешалась бабушка Эсма. – Он никому не мешал. Позволь ему поиграть здесь еще немного. Я прослежу, чтобы он вернулся домой до темноты. А Леви разве не вместе с тобой?

– Нет, он, как всегда, потащился в паб. Невилл, ну давай же, а то я тебя шлепну!

– В этом нет необходимости… Пойдем, присоединяйся к нам, – пригласила Сьюзан сердитую Айви, чуть тронув ее за руку. Это была ошибка.

– Нет уж, благодарю. Я знаю, где мне не рады, – раздраженно буркнула Айви, выразительно глядя на Марию и Сильвио. – Быстро же ты занял местечко, а? – вопрос был адресован Сильвио.

– Ничего подобного не было, – вступилась за Сильвио бабуля Эсма. – Послушай, Айви, не забывай, что вокруг люди. Думаю, ты несколько перестаралась с шерри. Если хочешь, я приду посидеть с тобой…

– Спасибо, я предпочитаю собственное общество, – ответила Айви свекрови. – Невилл, ты идешь или мне силком тебя тащить?

– Я хочу играть со своими сестрами! – выкрикнул он, тряхнув черными кудрями и скрестив на груди руки в защитной позе.