Ткач давно знал Ахмеда, и понимал его с полуслова.

— Ну что ж, докладывай, — невозмутимо сказал он и выдвинул верхний ящик стола.

Ахмед вынул толстый белый конверт и положил в этот ящик.

— Садитесь, — продолжил Ткач, — поговорим об оперативной обстановке у тебя в районе.

При этом он задвинул верхний ящик и направился к стене, где находился шкаф с множеством полочек. Открыв одну из его половинок, достал початую бутылку коньяка и две стопки. Зашуршал обёрткой от шоколада.

Всё это принёс на приставной длинный стол и сел напротив Ахмеда. Разлив коньяк по фужерам, чокнувшись, негромко провозгласил тост:

— Чтоб так всегда!

И залпом выпил.

Ахмед слегка замялся, но строгий недоумённый взгляд генерала, мгновенно придал ему решимости, и опорожнённый фужер был поставлен на стол.

Ткач отломил кусок шоколада и положил в рот.

— Так, всегда, может не быть, — тоненьким голоском пропел Ахмед похожую на исламскую молитву фразу.

— Что значит не быть? — недоумённо, неожиданно резко вырвалось у Ткача.

Слюнявый шоколадный пузырёк выскочил у него изо рта и лопнул, брызнув во все стороны. Ахмед увидел, как коричневая капелька упала к нему на галстук, но не посмел её стереть, стараясь запомнить испачканное место.

Ткач обратил на это внимание, подумав про себя:

Вот это воспитание!

— Район-то конечно хорош, — жалобно затянул Ахмед, — два рынка, десяток ресторанов, пристань…

Ткач понял, что это надолго. А ему надо ещё писать книгу.

— Ты в районе хозяин? — прервал он Ахмеда.

Ахмед вздрогнул и проглотил оставшуюся заготовленную речь:

— Конечно я, но ведь есть прокуратура, администрация, наркомдурь…

— Не пудри мне мозги! — снова прервал его Ткач, — Тебя, зачем туда поставили? Если не справляешься, так и скажи, найдём замену. Посмотри, очередь — в шляпах стоят. С кем не поладишь — сообщи, будем выходить на верхнее руководство. Работать надо, понимаешь, работать! Подбери себе команду нормальную и работай. И никаких «может быть».

Вон Васильев из Свердловского района. У него все показатели лучше твоих. Постоянно на совещаниях его дрючат. А тебя ни разу не поднимали. О чём это говорит? О том, что я в тебя верю! Доверяю! Понимаешь? Так вот, доверие надо оправдывать!

Ахмед понял, что пора ретироваться.

— Постараюсь оправдать Ваше доверие, товарищ генерал, — сказал он, натянуто улыбаясь, — разрешите идти?

— Идите, — строго сказал Ткач.

После ухода Ахмеда, генерал расслабился наедине с собой, заулыбался и достал конверт из стола.

— Вот и первая ласточка,…ласточка с весною в сени к нам летит, — попытался радостно напеть он, изображая конвертом крыло летящей птички, но посмотрев в окно, вспомнил о летней духоте.

Какая разница, когда эти птицы прилетают, — подумал он, — главное, чтобы они что-нибудь с собой приносили!

Ткач улыбнулся сочинённой остроте и, подойдя к столу, аккуратно ножницами вскрыл конверт. Лицо его слегка поморщилось, что придало торчащим в разные стороны усам асимметрию.

— Зелёные, — недовольно буркнул он про себя, — бегай их меняй!

Но потом подумал:

Хоть так, а то наши начальники на контакт не очень-то идут. Южане сразу понимают, в чём вопрос: появился новый генерал — приди с уважением! Будешь в фаворе! Поздравишь несколько раз с праздником — считай, что вошёл в доверие. Дальше — не подведи!

Надо бы поменять нескольких русских начальников на чёрных. Может тогда начнут соображать!

Он посмотрел на часы и решил, что пора обедать. Радостно про себя заметил, что день до обеда прошёл плодотворно, так бы и дальше.

Уже подходя к двери, неожиданно вспомнил о книге и вернулся. Раскрыв её, продолжил писать:

«…До обеда день как обычно прошёл напряжённо, постоянные доклады»…

На этом слове он остановился и, немного подумав, «доклады» зачеркнул.

Стал писать дальше:

«….постоянные сообщения о совершаемых преступлениях не позволяли отвлекаться ни на минуту, заставляя быть сосредоточенным и готовым в любой момент принять правильное решение, взять ответственность на себя. В соответствии с графиком заслушивания приходил с докладом…»

Ткач опять остановился. Затем подумав, зачеркнул «докладом» и продолжил писать:

«…с планом устранения недостатков и перспективой раскрытия уголовных дел начальник Заречного отдела. Очень долго спорили и обсуждали, какими путями можно повысить эффективность работы подразделения. Невозможно описать в книге все обсуждаемые направления. Но единогласно пришли к мнению, о необходимости объединения всех сил в борьбе с преступностью: прокуратуры, администрации, наркомдури…»

Здесь он снова остановился и решительно зачеркнул последнее слово. Разборчиво написал:

«… Комитета по борьбе с незаконным оборотом наркотиков».

После чего, удовлетворённый направился в столовую.

Столовая находилась на третьем этаже, и ему надо было в духоте подняться на два лестничных пролёта. В здании продолжался ремонт, и Ткач специально переместил свой кабинет в самый низ, чтобы запахи с кухни не беспокоили московское начальство и проверяющих, идущих по второму этажу.

По привычке он направился в общую дверь, но вспомнил, что недавно по указанию шефа сделали отдельный вход из коридора. И, развернувшись, направился к нему.

Вот и ещё темка для разговора! — подумал он, — Надо бы Старикову позвонить, что начальник отгораживается от оперсостава.

Пока тот на больничном, соберу всё, что есть и доложу! А там уж пусть разбираются. И про ремонт доложу, и про вход в здание!

Шедшие по коридору сотрудники здоровались, и тем слегка раздражали генерала. Он знал, что его ладони постоянно влажные и перед тем как поздороваться, протирал их носовым платком. Знакомый психолог намекнул, что это от волнения. Получается, что я только и делаю, что волнуюсь. И подчинённые наверно так считают. Или мне перед каждым рукопожатием ладонь протирать?

Ну, сколько можно здороваться? Здесь народу под тысячу человек. Руку сотрёшь! Кто придумал, что по этикету начальник должен протягивать руку первым?

А если кивать всем головой. Я так и буду, как понукаемая лошадь идти? А не здороваться, тоже некрасиво. Скажут, генерала получил и зажрался. Доброжелатели напишут в Москву. А там только того и ждут, у каждого есть свой кандидат на моё кресло — опять денег вези. Лучше делать вид очень занятого. Идти хмуро сосредоточенно и быстро, глядя в пол. Так-то лучше!

Ткач зашёл внутрь и упал в мягкое кожаное кресло. Здесь, как и в его кабинете тоже был кондиционер. Небольшой индивидуальный стол был покрыт белой скатертью. Здесь Ткач любил обедать один. Все это знали и, увидев через общую дверь, что генеральский кабинет занят, оставались в общем зале или уходили.