– О чем истерика? – поинтересовался Миха.

– Да Леха тут выдал – по поводу этих – слышал? – истребителей машин. Говорит, мы уже давно живем в конце света...

– Ну и что? С тех пор как Леха снял свою последнюю хату, он живет не то что в конце, а еще подальше... А что там истребители снова учудили?

– Восемь аварий за один день! По телику говорят, мэр грозится ролики запретить...

– Да ну, на фиг! Это ж бред... Это ж явно какая-то банда...

– Ну, так банду ж искать надо... Проще ва-аще все запретить и доложить, мол, меры приняты...

– А тебе, Леха, что не нравится? Ну банда, ну машины бьют, тебе и беспокоиться не о чем, машины-то у тебя нет – при чем тут конец света?.. Я думаю, это просто творческий кризис у тебя. Потому что пьешь нерегулярно...

– Да вы ничего не понимаете, – Леха ничуть не обиделся. – Людей с душами становится вокруг все меньше – прямо на глазах исчезают. Погодите, скоро и истребители эти покажутся детским садом...

Миха с Борисом дружно хрюкнули и «чекнулись» пластиковыми стаканчиками.

– Леха у нас романтик! – глядя на Леху, задумчиво протянула Ксюха... – Возьми меня замуж, а?

Леха слегка напряженно посмотрел на Ксюху, потом вдруг улыбнулся и, обмякнув, осел в пластиковом кресле.

– Мне пятьдесят граммов водки и «Б-52»!!! – в третий раз проорал Миха, и бармен его наконец услышал. Бармен был в белой рубашке, чем здорово контрастировал с дискотечной атмосферой. Но всем на это было наплевать и за выпивку охотно платили втридорога, если, конечно, не ухитрялись пронести ее с улицы в карманах, рукавах и более интимными способами. Если к тому же удавалось преодолеть фэйс– и дресс-контроль. Правда, и секьюрити с усталыми лицами не упускали случая произвести обыск входящих, особенно смазливых девчонок.

Музон был вполне приличный, настроение тоже ничего. Жаль, что скоро на работу.

Миха с трудом продвигался среди танцующих. Хотя и было уже около трех ночи, толпа колбасилась изрядная. Диджеи крутили уж на редкость монотонные миксы, и покачиваться, не выбиваясь из ритма, становилось легче. Наступало время, когда у «колбасящихся» включался «автопилот».

– На! – Миха передал банку Ксюхе и вопросительно посмотрел на Леху. Леха, пошло ухмыльнувшись, придвинул к себе пару тяжелых стаканов из-под «отвертки» и ловко провел над ними рукой. Тонкая струйка из мешковатого рукава моментально их наполнила.

...Приняв еще пятьдесят, Миха решил, что уже хватит и пора домой. Он совершенно не представлял, каким будет сегодняшний, рабочий уже день (между прочим, первый на новом месте). Он тупо смотрел на коренастую девчушку в огромной кепке, что, не сходя с места, с маниакальным упорством дергалась уже третий час подряд.

Рядом, прямо на полу, развалилась компания тинейджеров. Как и полагается, они разливали под столиком загодя принесенную водку, но почему-то не спешили выползать на танцпол. Судя по их поведению, сама дискотека их не слишком интересовала. Это не было равнодушие той категории молодых людей, особенно южной национальности, что приходят на дискотеку исключительно с целью подцепить падкую на халяву подружку. Девчонки из этой компании также явно не относились к категории снимаемых: не было в их глазах томного изучения объекта. В них были нетерпение и жажда – но не секса. Все это показалось Михе подозрительным.

«Неужто теракт готовят, – мутно подумал он. – А может, драка намечается?»

Эм-си между тем разорялся:

– Привет, город! Сегодня за пультом для вас работают наши гости – диджеи из Лондона! Да-да! Вот они, смотрите! Этот косматый мьюзик-комбайн у себя на родине зовется Animal. Мы называем его просто – Зверь, потому что за пультом он просто животное какое-то, и танцпол это уже, наверное, почувствовал!

«Животное» тряхнуло гривой и принялось миксовать какую-то хитрую композицию. Звук нарастал, танцпол восторженно орал.

– А имя этого толстого лысого мальчика совершенно непереводимо, поэтому мы зовем его ласково и понятно – Боров!

Боров приветственно повел складчатой шеей и прибавил еще звука. Вокруг взревели реактивные истребители. Хрипнули колонки. Хрустнули перепонки. Стробоскоп очередью ударил по глазам. Танцпол неистовствовал.

Миха влил в себя еще пятьдесят и нетвердо двинулся в толпу. Ксюха «зажигала» в центре. Вокруг нее топталась стайка малолеток с похотливыми в ее адрес взглядами. Ксюху это не смущало, скорее наоборот. Тут же в сторонке переминался с ноги на ногу великий, но пьяный танцор Борис.

...Как здорово, что мы молоды, независимы и пьяны! Мы будем «зажигать» до утра, а потом еще и на работу пойдем – и заработаем все деньги мира! Все вино льется для НАС, всю музыку сочиняют, чтобы МЫ оценили ее, все дискотеки НАШИ!..

В восторженные и сумбурные мысли Михи ворвался голос Эм-си.

– Эй, город, как отдыхаем?

– А-а-а!..

– Я не слышу!

– А-а-а!!!

– Ага! Отлично! Ну и сейчас, как вы все и ждали, играть для вас будет самый модный диджей последней недели... – Эм-си не успел сделать эффектную паузу, как сидевшие на полу подростки вскочили и завизжали размахивая руками и заглушая говорившего. – Короче, Микстурпатор!

...Тишина ударила по ушам, словно кувалда. Музыка не просто оборвалась – она исчезла, как будто никогда никакой музыки в природе и не было. Ни один из только что кричавших и свистевших не издавал теперь ни звука. Все счастливыми лицами обратились к диджеевскому пульту, прямо перед которым в свете прожекторов и клубах искусственного дыма возник человек в синем рабочем комбинезоне и оранжевой каске.

Он поднял над головой руки и, словно фокусник, произвел какие-то неуловимые пассы, в такт которым толпа вдруг колыхнулась и принялась совершать неправдоподобно ритмичные движения, будто у всех в мозгах играла одна и та же мелодия. Обалдевший Миха с открытым ртом смотрел на это беззвучное шоу. Ксюха, счастливо улыбаясь, с закрытыми глазами следовала общему ритму. Даже великий танцор Борис, казалось, стал попадать в общий ритм этой безумной пляски глухонемых.

Между тем человек в строительной робе под неуловимо пошленьким псевдонимом Микстурпатор непостижимым образом управлялся с танцполом безо всякой помощи микшерского пульта. За его спиной, словно сомнамбулы, конвульсивно дергались диджеи. Его руки в брезентовых рукавицах совершали ритмичные движения, выполняя, видимо, дирижерские функции, то ускоряя, то замедляя немое кино этой бредовой дискотеки... Свет точно следовал ритму танца, что еще больше добавляло в образ человека в каске некой карикатурной мистики...

...Шуршание одежды и скрип танцпола, пробившиеся сквозь отупление слуха, отступающее после долбящей «кислоты», слегка привели Миху в чувство. Он дернул Ксюху за рукав и издал было какой-то вопросительный звук, но толпа сверкнула таким ненавидящим взглядом, что Миха попятился и переместился к своему столику, на котором мирно спал Леха. Танцующая Ксюха так и не открыла глаз.