в котором я был, не стал исключением. Они рыскали с собаками и предлагали сдаться взамен на тепло, еду и поездку рабом (работу) в Германию. Они прекрасно знали, что нас в лесу много, поэтому искали с особым остервенением. Тех, кого находили не расстреливали на месте, а привязывали к деревьям, где бедолаги замерзали насмерть.

Миреку тяжело было об этом говорить. Он весь словно прирос к лавочке, курил сигарету одну за другой, трещал пальцами и тревожно поглядывал на меня. Если бы я увидел впервые этого человека я посчитал бы его скорее сумасшедшим нежели силачом, победившим всю старую Варшаву. Мирек сам понимал это, поэтому иногда брал паузу и приходил в себя. В это время я делал пометки в своих записях. Я все ждал чего-то необычного.

– Извините меня, об этом сложно говорить. С вашего позволения я продолжу – попросил Мирек.

– Конечно, я дальше слушаю вас – сказал я максимально располагающим тоном.

Находиться в землянке было крайне опасно. Немцы нашли почти всех, меня спасало лишь то, что над моей землянкой был разбросан порох, а это сбивало овчарок с толку. Но у меня не было еды, можно было бы пережить все, но голод, он сводил меня с ума. Иногда в долгие темные ночи, когда я слышал пробегающее животное я мечтал, как словлю его и съем живьём. И так каждый день, да, вода была, но на ней долго не протянешь. На шестой день без еды я обезумел окончательно и, я отрезал себе волосы и съел их. Мне неважно было что я буду жевать и глотать, я практически полностью обезумел и был готов воткнуть себе нож в горло и закончить на этом. Но, меня нашли, точнее, меня сдали мои из последних соседей. Они продали меня за сигарету и чашку горячего чая от немцев. Я не виню их, тяжелое было время.

Когда меня вывели на свет, то я моментально потерял сознание. И очнулся я у дерева, привязанный к нему веревкой. Знаете, в тот момент я испытал самый сильный страх за всю свою прожитую жизнь. Я слышал, как вопили замерзающие насмерть и звали на помощь. От этого и так холодная кровь холодела в жилах, а тут я оказался на их месте. Мороз начал греть меня, и я понял, что это конец, он стал обжигать мои ноги, словно я сидел на раскаленной сковородке. Мне сильно хотелось спать, но я понимал, что тогда точно не выберусь. Но мне повезло, немец, что привязывал меня оказался пьян и не смог сильно меня привязать. Спустя час я смог освободиться.

Вы не представляете, насколько я был счастлив, я забыл, что не ел шесть дней и провел практически голышом больше часа на морозе. Но радоваться было рано, ведь что-то нужно было делать дальше. Одежды в землянках не оказалось. Оставаться в лесу я не намеревался, да и первое что мне взбрело в голову это пойти на ферму Шиманьских, у нас их называли «шимы». Она находится не так далеко от моей землянки и если я буду быстро бежать, то возможно доберусь туда, не успев отморозить себе конечности, думал я так тогда.

Мне казалось, что я бежал вечность, наверное, не меньше десятка раз я падал в ледяной снег. Силы уменьшались настолько стремительно, что я уже после получаса бега не смог даже стоять. Меня мучала сильнейшая одышка, безумно хотелось спать. Если бы я продолжил стоять, то погиб бы, но превозмогая себя я побежал дальше.

– Петр, вам точно это интересно слушать? Я ещё рассказываю все это как-спонтанно так – виновато спросил он.

Мирек, я вас уверяю, все отлично, мне очень интересно, что было дальше, продолжайте – попросил я.

– Я постараюсь меньше прерываться – сказал Мирек. А тем временем наступила глубокая ночь, на небе появились облака и застелили собой звёзды. Оставшуюся часть историю Мирек смотрел только на них, словно меня не было с ним и в помине.

Всё-таки я сумел добраться до фермы «шимов». Я не знал есть ли хозяева на месте, так как они не были евреями, то я боялся, что они могут меня сдать местной полиции. А вы знаете, она вела себя хуже нацистов. Я перелез через забор и забрался в сарай к корове. Укрывшись сеном, я провел там всю ночь, прячась за огромной тушью коровы и благодаря этому я не замёрз. Поэтому теперь я не ем говядину, это животное спасло мне жизнь, и я никогда не притронусь к его плоти как к еде.

Как только начало светать я перебрался в дальнюю часть сарая и спрятался за ящиком с отходами. Но время шло, и никто не приходил доить корову. Я боялся самолично начать доить ее ночью, так как она могла бы начать шуметь, поэтому, уже ждал утра. Но, как я уже говорил, никого не было. Солнце уже поднялось к десяти часам, и я не выдержал. Нашел какую-то консервную банку, подоил туда корову и выпил это теплое молоко. Этот вкус, он не сравниться ни с чем! Оно было такое обжигающе вкусное, лучше этого молока я ничего в жизни не пил. Я принялся раз за разом доить эту несчастную коровку пока полностью не насытился. Я подбросил ей сена и решил выйти на улицу, ведь я всё ещё был нагим и мне было очень холодно.

На улице не было никаких следов, на снегу виднелись лишь мои у сарая и маленькие следы, наверное, от собаки. Я пробрался в дом, двери были открыты, и это было странно. Пройдя немного дальше, я очутился на кухне и от увиденного меня резко стошнило. Трупы были навалены друг на друга, на полу замёрзла лужа крови. Там было все семейство и ещё двое человек. Я попытался найти хоть что-нибудь из одежды, но не нашел вообще ничего. Видимо они продали все до последней нитки, чтобы было чем кормить корову и детей. Не считайте меня мерзавцем, но мне ничего не оставалось как снять одежду с хозяина, она то ему все равно не нужна. Я обыскал дом и нашел лишь спрятанных в двери два кусочка сахара, я не стал их есть и положил себе про запас.

Я помню все это, поймите, я помню словно это было сегодня утром, я бы хотел стереть это из памяти, но так и не смог. В одежде я стал