Однако со мной такой номер не прошел – хоть ноги жутко замерзли и пульс замедлился, все же организм продолжал функционировать. Следовательша и сама, верно, поняла, что от моего замороженного тела ей проку не будет, поэтому первой отвела глаза.

Я увидела у нее на столе табличку с именем – Елизавета Петровна Кудеярова. Так вот о ком говорил капитан Творогов! Если уж ее даже коллеги боятся…

– Все же могу я узнать, как ее убили? – повторила я.

– Можете, – неожиданно смилостивилась Елизавета Петровна. – Только сначала скажите, знаком ли вам данный предмет?

И точно так же, как балаганный фокусник вытаскивает из шляпы самые неожиданные предметы, от скромных букетов до кур-несушек и кроликов породы «белый великан», гражданка Кудеярова вытащила из ящика стола прозрачный полиэтиленовый пакет, в котором лежала самая обычная садовая тяпка с короткой ручкой.

– Ну да, – растерянно проговорила я, – это тяпка… обыкновенный садовый инструмент…

– Именно этим, как вы выразились, обыкновенным садовым инструментом была убита гражданка Кочетова! – заявила блондинка торжествующим голосом. – Семиухов!

– Что? – переспросила я, не расслышав последнее слово.

Впрочем, я тут же поняла, что оно относилось вовсе не ко мне.

Из угла кабинета вынырнул хлипкий низкорослый мужичок, которого я до сих пор не заметила. Впрочем, мне было не до того, суровая гражданка Кудеярова настолько завладела моим вниманием, что больше ничего и никого я не замечала.

Невзрачный Семиухов безмолвно подошел ко мне, положил передо мной на стол коробку с чем-то густым и черным, завладел моей правой рукой и, по очереди вымазав в этом черном пальцы, оттиснул их на белом картонном прямоугольнике. Потом он повторил такую же операцию с левой рукой.

До меня все доходило медленно, как до жирафа, но тут я сразу поняла, что у меня берут отпечатки пальцев.

– Можете не стараться, – сказала я, подняв глаза на Елизавету Петровну. – На этой тяпке наверняка будут мои отпечатки.

Дело в том, что я узнала свою тяпку. На ее ручке была очень характерная царапина, отдаленно напоминающая букву «М». Этой самой тяпкой я собственноручно взрыхлила и перекопала каждую клумбу, каждый цветник в саду…

Вспомнив свой любимый сад, я еще больше расстроилась. Сейчас там наверняка цветут поздние георгины, астры, алеет японский клен… пора укрывать на зиму розы, а этим без меня явно никто не озаботится…

Впрочем, это давно уже не мой участок, и не мой дом, и не мой муж, и не моя жизнь, и пора бы мне с этим смириться. Тем более что сейчас у меня есть гораздо более серьезные проблемы.

– Значит, вы все же решили сознаться? – звенящим от торжества голосом спросила Кудеярова.

– Не в чем мне сознаваться, – ответила я неожиданно спокойно. – Только в том, что это моя тяпка, я ею долго пользовалась, и на ней наверняка есть мои отпечатки…

– Так вот, именно этой тяпкой два дня назад была убита гражданка Кочетова О. П.! – зловещим тоном произнесла следовательша. – Убита, между прочим, с особой жестокостью! А вы угрожали ей незадолго до убийства в присутствии многочисленных свидетелей…

– Мало ли кто кому угрожает! – попыталась я перейти в оборону. – Если бы все угрозы приводились в исполнение – на земле давно бы уже было малолюдно, как в Антарктиде!

– Зря вы так, – блондинка опустила взгляд в свои бумаги. – Зря вы не хотите сотрудничать со следствием! Зря отказываетесь признать свою вину! Это ваш единственный шанс смягчить наказание… хоть в какой-то степени!

– Я не собираюсь признаваться в том, чего не совершала! – упорствовала я. – До этой самой минуты я понятия не имела, что Ольга убита!

– Это только слова! – прошипела Кудеярова. – У вас был мотив, у вас была возможность, у вас было орудие… главный свидетель сразу указал на вас, как на потенциального убийцу!

– Главный свидетель? – насторожилась я. – Какой еще главный свидетель?

– Гражданин Селезнев, муж потерпевшей!

– Ах, так вот это чьих рук дело? – воскликнула я возмущенно. – Так это Володька расстарался, натравил вас на меня! Ну, гад ползучий! Ну, попадись он мне…

– Что, его вы тоже решили убить? – процедила Кудеярова. – Думаю, у вас ничего не выйдет. Мы не дадим вам такой возможности!

– А с какого это перепугу вы его назвали мужем потерпевшей? – вскинулась я, запоздало отреагировав на ее предыдущую фразу. – Между прочим, с точки зрения закона он пока что мой муж! А ваша потерпевшая – его любовница!

– Неважно, – блондинка снова опустила глаза и сверилась со своими записями. – Где вы были пятого октября между пятнадцатью и восемнадцатью часами?

Я задумалась.

Меня всегда очень удивляло, когда в детективах подозреваемого спрашивают, где он был в такое-то время три месяца назад, и он тут же уверенно отвечает. Я вот, к примеру, могу с трудом вспомнить, где была сегодня с утра, насчет вчерашнего дня, если поднапрячься, – пожалуй, тоже, а вот про прошлую неделю нечего и пытаться. К счастью, с пятого числа прошло всего два дня, и я кое-как вспомнила, что с утра мы с Бонни ходили к ветеринару – мне показалось, что пса беспокоит живот. Ветеринар осмотрел его и сказал, что все в порядке, но Бонни немного перекормлен, и посоветовал убавить его порции. Бонни, кстати, ветеринар очень не понравился.

Так вот, от собачьего доктора мы вернулись примерно в двенадцать и после этого не выходили из квартиры до вечерней прогулки… и нас никто не видел…

– Мы были дома, – честно призналась я.

– Мы – это кто?

– Я и Бонни.

– Кто такой этот Бонни? Он сможет подтвердить ваше алиби? – В голосе Кудеяровой впервые зазвучало сомнение в моей виновности. Точнее, в том, что она эту виновность сумеет доказать.

– Он бы с удовольствием подтвердил, – вздохнула я. – Да боюсь, что вы не примете его свидетельство… дело в том, что Бонни – это бордоский дог…

– А, собака! – Настроение у Елизаветы Петровны явно улучшилось. – Значит, алиби у вас нет…

– Выходит, нет… – вынужденно призналась я. – А у самого-то Володьки… у моего бывшего мужа… у гражданина Селезнева имеется алиби?

– Имеется! – холодно отрезала следовательша. – Он в означенное время находился на работе, что могут подтвердить многочисленные свидетели…

– Не сомневаюсь, – пробормотала я вполголоса. – Володечка всегда очень заботился о своей безопасности…

– Так что, гражданка Селезнева, – она снова повысила голос. – Может, не будем напрасно тратить время, не станем запираться, а честно признаемся в содеянном и тем самым облегчим свою совесть? Алиби у вас нет, мотив есть, на орудии убийства – ваши отпечатки, и свидетельские показания говорят не в вашу пользу…

– Нет уж, ни в чем признаваться я не собираюсь, потому что ничего не совершала!