Там, в ложе, Себастьян сел перед самым большим прожектором.

После долгих поисков ему удалось найти выключатель. Он оказался наверху прожектора, прямо у него под носом - маленькая серая кнопка. Себастьяну стало смешно, что он потратил столько времени на поиски того, что было перед глазами. Он включил прожектор.

Желтый свет заставил черную сцену словно вспыхнуть. На ней появился удивительно ровный круг, как будто в подмостках образовалась дыра, сквозь которую светило спрятанное внизу солнце.

Какое-то время Себастьян смотрел на этот круг, потом поменял желтый фильтр на голубой и снова уселся в кресло.

Его охватило непонятное чувство.

Руки, сжимавшие холодный корпус прожектора, дрожали.

Себастьяну не часто удавалось понять, почему он испытывает радость, грусть, волнение или покой. Он, как правило, просто принимал все как есть.

То, что он чувствовал сейчас, в каком-то смысле напоминало то, что он испытал, когда упал со сцены театра в Городе Чистой Воды и сломал себе ногу. Падая, он был уверен, что умирает. Он ощущал не столько страх, сколько похожее на глубокий вдох чувство освобождения от всех тревог.

Сейчас в театре было тихо.

Центр сцены сиял голубизной, и Себастьян ждал, что там кто-нибудь появится и начнет что-то делать. Но кто?

Потом он вспомнил, что в голубом свете заканчивалась сказка про Битти Белину, когда она в платье с блестками стоит на маленьком пьедестале, перед ней на коленях - принц, а ее коварная мачеха лежит рядом и в горле у нее торчит мен принца. Куклы! Вот что восхищало его. Завтра в Горне будут созданы куклы, и, возможно, среди них будет Битти Белина.

Себастьян встал с кресла и двинулся через темную ложу осветителя. Один раз он запнулся. Упал. Но ему было не до себя. Он поднялся и, освободившись от провода, в котором запутались ноги, спустился вниз. Себастьян пересек зал, поднялся на сцену и, встав в круг голубого света, замер в ожидании.

Его тело сделалось голубым. И Себастьян представил, что он стал маленьким, что он кукла. Принц из сказки про Битти Белину. Он спас ее. И теперь, когда он смотрел на подмостки, то видел и ее. Она стояла так, что видны были ее стройные, ровные ножки, с изящными маленькими ступнями, а ее золотые волосы падали на плечи, глаза сияли, а лицо было обращено к нему. Такое красивое-красивое. Потом она исчезла. Себастьян остался один.

Он опустился на четвереньки, но так и не нашел ее следов. А потом Себастьян вспомнил, что сегодняшняя ночь - это только сегодняшняя ночь и что Битти Белину сделают не раньше завтрашнего утра, когда Пертос зажжет Горн. Только тогда.

Он прошел назад между пустых кресел, поднялся по лестнице в ложу осветителя и выключил прожектор.

Через десять минут Себастьян уже спал в своей постели. Он знал, что завтра ему понадобится много сил. На идиота часто нападала сонливость, но ему никак нельзя было пропустить время, когда будут рождаться куклы.

Ему снилась Битти Белина. Она танцевала на цветке. Во сне Себастьян был таким же маленьким, как она. Он держал ее за руку, смеялся вместе с ней и перепрыгивал с лепестка на лепесток, поднимая в воздух брызги росы, На планете Шафтау, в восемь раз превосходившей Землю по размерам и лишь вдвое - по гравитации, жили существа, которых люди называли паукообразными ящерицами и о которых рассказывали множество историй. Паукообразные ящерицы звали себя вонопо и избегали разговоров вообще.

Вонопо были вдвое больше людей, с двенадцатью тонкими длинными конечностями, служившими им как руками, так и ногами. Конец каждой из этих конечностей представлял собой какой-нибудь инструмент. Все инструменты были совершенно разными, и каждый предназначался для своей цели. Одни походили на пальцы, другие - нет. Вместо кожи тело покрывала блестящая чешуя янтарного цвета. Рот находился на брюхе, так что проглоченная пища попадала прямо в желудок, и одна мысль о том, что люди загрязняют свои голосовые связки пищевой массой, заставляла вонопо содрогаться от отвращения.

Несмотря на свой жутковатый вид, паукообразные ящерицы славились добрым нравом, избегали появляться на публике и больше всего ценили уединение. Каждый жил в одиночестве в подземной пещере, наслаждаясь всеми благами своей высокоразвитой цивилизации. Если один вонопо встречал другого более двух раз в неделю, то выполнял обряд очищения, о котором люди знали только понаслышке. На Шафтау не разрешалось жить никому из представителей других рас, поскольку вонопо пришли к выводу, что другие существа излишне любопытны и нет никаких гарантий того, что станут соблюдать принятые у них правила этикета. Людям, которые хотели заниматься бизнесом на Шафтау, выдавались пропуска на тридцать два часа, составлявшие сутки на этой медленно вращающейся планете. При попытке превысить срок, предписанный пропуском, человек навсегда лишался права посещать Шафтау. Никто из людей не хотел лишиться этой возможности, поскольку вонопо изготовляли разные изумительные, пользующиеся большим спросом вещи, среди которых были и Горны для изготовления кукол.

Для удобства транспортировки Горны поставлялись разборными в виде девяти секций, собрать которые не составляло большого труда. Так же просто было приоткрыть крышку устройства и увидеть, что находится внутри. Но стоило снять хоть одну деталь корпуса, как вся начинка Горна начинала плавиться, превращаясь в шлак, который горел и дымился и тем самым защищал авторские права изготовителей лучше всяких патентов.

Сейчас в полутемной комнате, выбранной Пертосом для установки Горна, должен был начаться процесс воссоздания кукол. Ольмезианская амеба, становившаяся совершенно невидимой, когда растекалась, обволакивая Горн, теперь снова сжалась в слизистый комок. Единственный свет в комнате исходил из глубины капсулы-матки и был тускло-зеленого цвета.

Чтобы не мешать, Себастьян сидел на стуле в углу.

Он старался вести себя как можно тише, зная, что иначе Пертос его выгонит. Тем не менее он вдруг обнаружил, что бормочет строки из сказки про Битти Белину. Себастьян повторял их одну за другой без единой ошибки, хотя раньше ему никогда не удавалось ничего запомнить, кроме того, как выглядит на бумаге его имя.

Пертос выбрал матрицу-диск из папки-идентификатора, нахмурился, потом снова заулыбался. Взглянув в сторону Себастьяна, он заменил матрицу-диск на другую. Вставил диск в транслятор памяти над Горном, и процесс воссоздания кукол начался.

Себастьян уже почти встал со стула, когда вспомнил, что самое главное - это не двигаться и не шуметь. Он осторожно опустился на стул, прислонился к стене и стал внимательно смотреть на Горн.

Пертос орудовал лишь двумя круглыми ручками на крышке, и постепенно зеленый цвет, пройдя все оттенки спектра, сменился ярко-красным. Красный стал белым, и в этом свете желеобразная масса синтетической плоти, заполнявшая форму, начала затвердевать. Вскоре она стала обретать контуры и наконец превратилась в безликое женское тело с маленькими торчащими грудками и щелью, наметившейся между ног.