И вот Трейс О’Харли сидел в небольшом баре на мексиканском побережье один на один со своими мыслями.

Похороны должны были состояться через четырнадцать часов в Чикаго. Поскольку он не был готов пересечь Рио-Гранде[4], Трейс собирался остаться в Мексике, выпить за старого друга и подумать о жизни. «Чарли бы понял меня», — решил Трейс, вытягивая вперед длинные ноги в потертых штанах цвета хаки. Чарли никогда не был охотником до ритуалов и разных церемоний. Просто выполни свою работу, выпей рюмку и отправляйся на следующее дело.

Трейс достал смятую пачку сигарет и порылся в кармане рубашки с грязными полосами в поисках спичек. У него были длинные и широкие ладони. В десять лет он мечтал стать пианистом. Но он вообще о многом когда-то мечтал. Потертая шляпа с широкими полями скрывала его лицо, когда он поднес к сигарете зажженную спичку.

Он сильно загорел, потому что его последняя работа требовала постоянного нахождения на улице. У него были густые волосы, которые он не подстригал, и потому они сильно отросли и выбивались из-под шляпы непослушными темно-русыми кудрями. Стояла жара, и его гладкое лицо блестело от пота. На левой щеке виднелся тонкий белый шрам — напоминание о драке, в которой его ранили осколком бутылки. Небольшая горбинка исказила его некогда красивый прямой нос. Битва за честь девушки.

Он сильно исхудал после длительного больничного заточения. Коварная пуля едва не оборвала его жизнь. Своим мрачным видом он был обязан не только виски и тоске по другу. Кости проступали наружу, глаза смотрели решительно. И даже теперь, когда он временно отошел от дел, его комнату время от времени обыскивали.

Трехдневная щетина придавала его лицу крайне угрюмый вид. Официант с облегчением поспешил удалиться, оставив его наедине с бутылкой.

В сгущающихся сумерках небо стало нежнее, а шум в баре за его спиной постепенно нарастал. Время от времени мексиканскую музыку, доносившуюся из радиоприемника, прерывали уже привычные помехи. Кто-то разбил стакан. Двое парней затеяли шумный спор о рыбалке, политике и женщинах. Трейс налил себе еще одну рюмку.

Он увидел ее сразу, как только она вошла. По старой привычке Трейс не забывал приглядывать за входом. Годы тренировки сделали свое цело, и он впитывал мельчайшие детали, едва лишь взглянув на человека. Наверняка туристка, которая по ошибке забрела в эти места, решил он, сразу приметив мраморную кожу, испещренную веснушками, которые дополняли огненно-рыжие волосы. Всего час под палящим солнцем Юкатана — и она попросту изжарится. Какая жалость, спокойно подумал Трейс и вернулся к виски.

Он ожидал, что незнакомка сразу же выйдет из бара, обнаружив, куда забрела. Но вместо этого она уверенно направилась к барной стойке. Трейс скрестил ноги и принялся внимательно разглядывать ее.

Несмотря на жару и дневную пыль, на ее широких белоснежных брюках не было ни пятнышка. Просторная пурпурная рубашка давала ее телу достаточно прохлады. Но, несмотря на мешковатую одежду, он заметил, что она стройна, а ее округлые формы придавали бесформенным брюкам некое подобие стиля. Ее волосы цвета заходящего солнца были собраны в косу. Она не смотрела на него, так что он мог довольствоваться лишь ее профилем. Классика, решил он абсолютно безо всякого интереса. Тип женщин, предпочитающих шампанское и икру.

Он встряхнул в бутылке остатки виски и решил сегодня напиться — в память о Чарли.

Но едва он поднял бутылку, женщина обернулась и посмотрела прямо на него. Трейс встретил ее взгляд. Он напрягся, но продолжил наливать, как вдруг она быстрыми шагами пересекла комнату и подошла к нему.

— Мистер О’Харли?

Он слегка приподнял бровь, услышав ее акцент. В нем чувствовались ирландские нотки, те же нотки, которые появлялись у его отца, когда тот радовался или злился. Трейс ничего не ответил, отхлебнув виски.

— Вы Трейс О’Харли?

Он заметил, что в ее голосе звучало с трудом скрываемое волнение. И теперь, когда она оказалась совсем близко, увидел глубокие тени под невероятными зелеными глазами. Губы были плотно сжаты. Пальцы крепко вцепились в ручку парусиновой сумки, свисающей с плеча. Трейс отставил бутылку, понимая, что слишком пьян для того, чтобы ему докучали.

— Возможно. А что?

— Мне сказали, что вы в Мериде. Я уже два дня разыскиваю вас. — И уж она никак не ожидала увидеть нечто подобное. Если бы она не была в таком отчаянии, то давно умчалась бы отсюда сломя голову. Он был грязен, от него разило виски, и он слишком напоминал человека, который и глазом не моргнув сдерет с вас кожу. Она перевела дух и все-таки решила попытать счастья. — Можно мне сесть?

Пожав плечами, Трейс пододвинул стул в ее сторону. Если бы она оказалась вражеским агентом, то определенно вела бы себя иначе.

— Валяйте.

Она вцепилась в спинку стула, пытаясь понять, почему ее отец считал этого неотесанного пьяницу спасением. Но у нее слегка дрожали ноги, и потому она предпочла сесть.

— Мне надо поговорить с вами о важном деле. Наедине.

Трейс окинул взглядом бар. Теперь народу прибавилось, и с каждой минутой гул людских голосов нарастал все сильнее.

— И здесь сойдет. Ну а теперь, почему бы вам не поведать мне, кто вы такая, откуда узнали, что я буду в Мериде, и какого черта вам от меня надо?

Она сцепила пальцы, чтобы не выдать дрожь.

— Я доктор Фитцпатрик. Доктор Джиллиан Фитцпатрик. Чарльз Форрестер сказал мне, где найти вас, и я хочу, чтобы вы спасли моего брата.

Трейс пристально смотрел ей в глаза, поднимая бутылку. Его голос прозвучал спокойно и безразлично.

— Чарли умер.

— Я знаю. — Ей почудилось, что в его глазах мелькнул огонек, едва различимый проблеск человечности. Теперь все исчезло, но Джиллиан чутко откликнулась на это хоть и скромное проявление чувств. — Простите. Я понимаю, вы были близки.

— Я хочу знать, как вы это поняли, и зачем вам понадобилось убедить меня в том, что это именно Чарли рассказал вам, что я буду здесь.

Джиллиан вытерла вспотевшую ладонь о брюки, а затем полезла в сумку. Она молча протянула ему запечатанный конверт.

Что-то подсказывало Трейсу, что лучше ему не брать этот конверт. Ему следует встать, выйти из бара и раствориться в теплой мексиканской ночи. Но поскольку она упомянула Чарли, он все-таки разорвал конверт и прочитал записку.

Чарли использовал шифр, при помощи которого они общались во время своего последнего задания. Он, как всегда, был немногословен: «Выслушай эту леди. На этот раз никаких контактов с организацией. Свяжись со мной».

Конечно, теперь уже было невозможно связаться с Чарли, подумал Трейс, сворачивая записку. Его преследовало ощущение, что, даже мертвый, Чарли контролирует каждое его движение. Трейс снова взглянул на женщину.

— Объясните.