— Вот бандиты! — пробормотал он с оттенком восхищения в голосе. — Обобрали меня, но спасибо, хоть жизнь сохранили.

Тем не менее он был без куртки, без шляпы, без ботинок и к тому же на чужом берегу. Надо было пробираться к мосту.

Но в какой он стороне?

«Ну вот, Гектор, — подумал он уныло, — ты жаждал приключений — и получил их».

У себя, на Северной стороне города, Гектор вел, подобно всем людям его круга, жизнь изысканную и практически лишенную забот. Однако, в отличие от всех других, такая жизнь его не удовлетворяла. Ему хотелось чего-то еще, и он полагал, что найдет это на южном берегу реки — там, где он в данный момент и находился. Узкие, захламленные улицы были все в рытвинах, а в канавах струилась какая-то мерзость. Закопченные, обшарпанные дома с разбитыми окнами и сломанными ставнями сгрудились так тесно, что между ними оставался лишь лабиринт узеньких переулков. Люди сновали в полутьме, оберегая от посторонних свои секреты, но зачастую это их не спасало. А вонь стояла просто неописуемая. Однако Гектору все это чертовски нравилось! Тут было страшно, но он впервые почувствовал вкус настоящей жизни.

Неожиданно чья-то рука легла ему на плечо. Гектор круто обернулся и увидел перед собой того самого шкета из шайки.

— Ну, что еще ты хочешь? — спросил он устало. — Мои штаны?

— Вот еще, — бросил мальчуган чуть ли не оскорбленно. — Я хочу разгадку. А я за это скажу тебе, как отсюда выбраться, — добавил он вкрадчиво. — Такому, как ты, здесь опасно. Можешь нарваться на кого-нибудь похуже нас.

— Ладно, — улыбнулся Гектор и сообщил мальчишке ответ[2].

Тот озадаченно сморщил свою грязную рожицу.

— Хрень какая-то, — пожал он плечами и, прежде чем Гектор успел открыть рот, сунул что-то ему в руку и кинулся прочь.

— Постой! — окликнул его Гектор. — Так куда мне идти-то?

— Вон туда, налево, — махнул рукой парнишка, — по Кальмаровому проходу и Козлиному переулку, потом через кладбище — и выйдешь к реке.

Гектор раскрыл ладонь. В руке у него лежал черный кокон.

— Спасибо! — крикнул он вдогонку парнишке, но тот был уже вне пределов слышимости.

Гулливер Трупин подошел к окну, инстинктивно прячась, чтобы с улицы его не заметили. Ему же с четвертого этажа открывался вид на весь грязный город с его вяло текущей рекой. Машинально он оперся о стену рукой, но тут же брезгливо отдернул ее. Стена была липкой на ощупь, и даже страшно было подумать, что за вещество ее покрывает. Он поспешил вытереть свою худую бледную руку носовым платком.

Последние несколько лет Трупин провел вдали от Урбс-Умиды. Он не скучал по городу и не вернулся бы сюда, если бы не тот факт, что в Урбс-Умиде было не счесть потенциальных клиентов (бизнес, которым он занимался, был мошенничеством). Но разумеется, не на Южной стороне. Здешние жители были слишком хитроумны, чтобы играть с ними в эти игры, да многие и сами промышляли тем же. Нет, думал Трупин, глядя на красные черепичные крыши, нарядные двери и широкие, блистающие чистотой мостовые на северном берегу Фодуса, его делянка там, за рекой. Богачи, ослепленные своей жадностью, представляли собой поразительно легкую добычу, одурачить их было проще простого. Да ничего другого они и не заслуживали.

Но для начала надо было втереться в их общество.

Трупин подошел к висевшему на стене маленькому зеркалу, засиженному мухами, и приподнял повязку, прикрывавшую шрам на веке и искусственный глаз. Шрам был гораздо меньше заметен, чем несколько лет назад, но вот стеклянный глаз выглядел омерзительно. Он потускнел и пожелтел, демонстрируя свой преклонный возраст и низкое качество. Трупин вставлял глаз в основном для того, чтобы веко окончательно не провисло, но жалкий вид искусственного глазного яблока вызывал у него такое отвращение, что он прятал глаз под повязку.

— Ну, ничего, теперь уже скоро, — пробормотал Трупин. Совсем немного осталось до того дня, когда он сможет при желании обойтись и без повязки.

Он придирчиво проверил, не увеличились ли залысины, и пригладил волосы рукой. Они были, пожалуй, не такими густыми, как прежде. Жаль, конечно, но этот не такой уж существенный недостаток явился необходимой жертвой, без которой был бы невозможен финансовый успех.

Дело в том, что шевелюра его поредела не из-за возраста, а под действием некоего снадобья, приобретенного им у странствующего торговца. Снадобье должно было избавить его от желудочных проблем, как клятвенно заверяли этикетка на бутылке и сам торговец. Трупин не без удивления убедился, что кислая коричневая бурда и в самом деле излечила его заболевание, но зато дала побочный эффект в виде быстрого и заметного выпадения волос. Трупин в ярости кинулся на розыски торговца и, потратив три дня впустую, на четвертый нашел-таки его на одном из деревенских базаров. Подкравшись к торговцу сзади, он схватил его за горло и потребовал, чтобы тот сказал ему, как справиться со свалившейся на него бедой.

— Не принимай больше желудочное лекарство, и твои волосы снова отрастут, — прохрипел торговец.

— А ты не врешь?

— Вот увидишь, — пискнул торговец и отключился.

Трупин сразу же понял, что в руки ему плывет уникальный шанс прилично заработать — точно тем же замысловатым способом, каким он проведал о нем, испытав на себе. Когда торговец пришел в чувство (с помощью пары увесистых пощечин), Трупин затащил его в ближайшее питейное заведение, где накачал пивом и выведал рецепт снадобья. Оно состояло, как Трупин и ожидал, в основном из подкрашенной воды с добавлением ингредиента, который, по всей вероятности, как раз и излечивал желудок за счет потери волос. Заготовив несколько галлонов чудодейственного средства и разлив его по бутылкам, Трупин отправился в соседнюю деревушку. При свете растущей луны он вылил солидную порцию снадобья в деревенский колодец, после чего расположился лагерем в лесу за околицей. Не прошло и нескольких дней, как жители деревни, бравшие воду из колодца, стали замечать, что у них интенсивно выпадают волосы, но вместе с ними пропадают и желудочно-кишечные недуги. Как известно, нет худа без добра. Тем не менее вся деревня стояла на ушах и терялась в догадках, откуда взялась эта напасть и как от нее избавиться.

Тут-то на сцену и вышел Трупин. Он выдал себя за странствующего фармацевта, торгующего средством от облысения (фактически ароматизированной водой). Чтобы средство подействовало, предупредил он, в течение десяти дней нельзя пить ничего, кроме него и молока. После того как деревенские жители полторы недели не употребляли колодезной воды, их волосы, естественно, снова стали отрастать, и Трупина провозгласили чудотворцем. Ему предоставили лучшие апартаменты на постоялом дворе, кормили самой изысканной пищей, какая у них имелась (и была, по его мнению, вовсе не такой уж изысканной), обращались к нему за советами по самым разным вопросам — от ловли кротов до засолки бекона — и щедро за эти советы расплачивались.