Софи попыталась высвободиться из рук незнакомца.

– Прошу вас, сэр, отпустите меня!

– Как вам будет угодно.

Он опустил ее на землю, и под ботинками Софи захлюпала грязь.

– Самые глубокие лужи остались позади, – продолжал незнакомец. – Ваш экипаж стоит неподалеку, через пару минут вы будете в фешенебельном районе Лондона.

Поскальзываясь и спотыкаясь, Софи пошла на тусклый свет фонаря, маячивший впереди. Пират молча шагал рядом. Подойдя к кебу, стоявшему на углу, Софи обошла фыркающую лошадь и отодвинула щеколду на дверце экипажа.

– Благодарю вас, сэр. Впрочем, вам не стоило утруждать себя…

Порыв ветра откинул вуаль с ее лица. Подхватив юбки, Софи повернулась, собираясь сесть в экипаж.

– Это не доставило никакого труда, – ответил Пират. Он вплотную придвинулся к ней, чтобы помочь сесть в кеб, и они оказались лицом к лицу. – Я предупреждал вас, что обладаю особым чутьем. Меня влечет запах беды.

Софи, как завороженная, смотрела на его чувственный рот, и тут вдруг Пират припал к ее губам. Поцелуй был пылким, но коротким. Он быстро отпрянул от нее, и Софи показалось, что из-под полей шляпы сверкнули его зеленые глаза. Впрочем, возможно, это была игра ее воображения.

– Фу, сэр! После этого вы не джентльмен…

Ее возмущенные слова заглушил раскатистый смех незнакомца. Это был хохот настоящего пирата, привыкшего к смертельным опасностям и штормам.

– Разве кто-то говорил вам, что я джентльмен?

– О боже, что за ночь. – Сара оторвала взгляд от бухгалтерской книги и тяжело вздохнула.

– Звучит довольно зловеще, – заметил Камерон. Он стоял, прислонившись к дверному косяку. – Что случилось?

Он оттолкнулся от косяка и вошел в маленький кабинет владелицы заведения. Сара состроила недовольную гримасу.

– Начать с того, что Мачри и Фремптон подрались из-за политики за карточным столом, и я была вынуждена распорядиться, чтобы Руфус вытолкал их из заведения. Тем самым я понесла большие убытки, поскольку оба они проигрывали, и я могла получить неплохую прибыль.

– Вам нужно было поставить на место крупье Магги, и все было бы в порядке. – Камерон подошел к буфету и налил себе стаканчик бренди из хрустального графина. – Увидев пышную женскую грудь, эти двое сразу же позабыли бы все политические распри.

– Следующий раз воспользуюсь вашим советом. – Сара снова вздохнула. – Кстати, о прибыли и убытках. Вы пьете мой самый дорогой бренди.

– Неужели вам жаль заплатить столь ничтожную цену за радость общения со мной? – спросил Камерон и налил Саре шерри.

Она засмеялась:

– Признаю, здесь стало намного тише и спокойнее после того, как двое других «адских псов» удалились в деревню.

Светское общество считало Камерона и двух его приятелей, лорда Киллингуорта и лорда Хэддена, безрассудными людьми, способными на опасные выходки. Одна из дам, возмущенных их «подвигами», о которых в великосветских салонах ходили легенды, назвала молодых людей «адскими псами», и эта кличка закрепилась за ними. По правде говоря, слухи об их безрассудстве были сильно преувеличены, но эта троица делала все возможное, чтобы поддерживать их.

– Впрочем, нам всем приятно сознавать, что теперь они наслаждаются счастливой супружеской жизнью, – продолжала Сара с мечтательной улыбкой на устах. – Кто бы мог подумать, что нам представится возможность отпраздновать не одну, а сразу две свадьбы в течение шести месяцев.

Камерон раздраженно махнул рукой.

– Не надейтесь, что в ближайшее время я попадусь в тот же капкан.

– Вы не верите в любовь?

– Дорогая моя Сара, пора бы вам уже привыкнуть к тому, что во мне нет романтической жилки. – Залпом осушив стакан, он поставил его на стол и, достав из кармана маленький сверток, стал развязывать тесемки. – Зато я обладаю ловкостью рук.

Сара хмыкнула, пригубив стаканчик шерри.

– Вас не пугают ищейки с Боу-стрит?

– О Господи, кого могут напугать эти олухи? – Наконец тесемки были развязаны, и Камерон стал разворачивать бумагу. – Тот, кто не в состоянии избавиться от их преследования, заслуживает тюрьмы.

– Надеюсь, ваши ноги так же проворны, как и ваши пальцы. Если вас упекут за решетку, мне будет очень не хватать вашего общества.

– Уверяю вас… – начал Камерон, но слова застыли у него на губах, когда он открыл маленькую коробочку и увидел ее содержимое.

В ней лежали золотые серьги с изумрудами. Дизайн был классически простым и элегантным. Камерон сразу же узнал их, и у него перехватило горло. Серьги когда-то принадлежали матери Софи. Это была единственная фамильная драгоценность, доставшаяся в наследство старшей дочери.

Нахмурившись, Камерон долго молча разглядывал серьги. Он знал, что для Софи эти серьги были настоящей реликвией, которую она не продала бы ни за какие деньги. Значит, Софи рассталась с ними не по своей воле. А следовательно…

«Она попала в беду», – шепнул ему внутренний голос. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: Софи Лоуренс сама была источником бед и неприятностей.

Сара, терзаемая любопытством, встала и подошла к Камерону. Серьги, которые она увидела, привели ее в восторг.

– О, какие красивые!

Свет лампы преломлялся в гранях изумрудов, отбрасывая блики. Серьги, кроме камней, украшали две большие парные, матово поблескивавшие жемчужины. Искоса взглянув на Камерона и заметив мрачное выражение на его лице, Сара удивилась:

– Что? Вам они не нравятся?

Камерон повертел серьги в руках, любуясь зеленоватым блеском изумрудов.

– Они очень подходят к вашим глазам, – сказала Сара. – Почему бы вам не оставить их себе? Надеюсь, вы не собираетесь ставить их на кон?

– У меня проколото всего лишь одно ухо. Носить сразу две серьги – это было бы чересчур даже для меня.

Он сжал серьги в кулаке. Жемчужины были прохладные, и тем не менее они жгли ему ладонь. «Не раздувай потухший костер, не вороши прошлое», – приказал себе Камерон.

– Если вы собираетесь продать серьги, я готова купить их. Вообще-то я не любительница побрякушек, но эти изумруды горят особым огнем.

– Я еще не решил, что с ними делать, – сказал Камерон и, положив серьги в коробочку, завернул ее в бумагу. – Будьте добры, налейте мне еще стаканчик бренди и запишите его на мой счет.

– Зачем? Вы все равно его не оплатите.

Подавив тяжелый вздох, Сара взяла пустой стакан Камерона и направилась к буфету. Звон хрусталя заглушил шорох бумаги. Камерон украдкой развернул записку, которая лежала вместе с серьгами в коробочке. В ней было всего лишь несколько строчек, написанных аккуратным почерком Софи. Он прочитал их несколько раз, задумчиво хмурясь. Камерон ничего не понял из записки, но ее тон был красноречив.