У Маргарет появилось точно такое же ощущение, какое бывало во время урагана, когда гас свет и родной дом с его углами и закрытыми дверями казался опасным и незнакомым.

А может, Адам устал от нее? Или нашел другую? Такое случается. Но с ними?..

Надо прямо спросить его. Маргарет устремилась к дому. Взобравшись по склону, она остановилась, чтобы отдышаться, и прислонилась спиной к старой каменной стене.

Нет, спросить Адама напрямик слишком трудно. Надо ждать, положившись на судьбу. В конце концов, унижаться она не станет. Хотя, возможно, ее понятия о гордости давно устарели, поскольку царит полное равноправие между мужчинами и женщинами. Но, даже имея равные права, они все же разные.

На прошлой неделе Адам вспомнил о ее дне рождения, прислал цветы, сборник стихов Одена и коробку шоколада. Маргарет обожала шоколад, а Адам говорил, что с ее фигуркой она может позволить себе это.

«Ты сама ищешь неприятности, – подумала Маргарет. – Видишь то, чего нет».

Почти из-под ее ног выскочил потревоженный бурундук и побежал вдоль стены. Он бежал очень странно, зигзагами, и Маргарет удивило, что при таком крохотном мозге какая-то сила побуждает его бежать зигзагами. Что же замечают маленькие глазки бурундука, чего она, стоя здесь, не видит?

Да, то, что видят одни, не видят другие.

Маргарет вышла на улицу. Ее мать, религиозная женщина, часто повторяла: Господь не посылает никому больше страданий, чем тот может вынести. Возможно, это и так, однако жизненный опыт Маргарет, хотя и совсем небольшой, заставлял ее сомневаться в справедливости этих слов.

«Если Адам когда-нибудь бросит меня, – снова подумала Маргарет, – я умру. Или нет, я не умру, но захочу умереть. Буду жить и мечтать о смерти, что еще хуже, чем уйти из жизни».

Когда он видел Рэнди или внезапно вспоминал о том, что видел ее в студенческом городке, все в нем моментально отзывалось на это. Рэнди не выходила у него из головы. Сидя в лекционном зале, занимаясь в своей комнате, он знал, даже не глядя на часы, когда она позвонит или подойдет к двери его комнаты. Иногда замечал, как незнакомые люди улыбаются ему, а потом осознавал, что и сам улыбается.

Адам даже никогда не представлял себе, что мужчина способен испытывать такую страсть. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал к Маргарет.

Рэнди была небольшого роста, пухленькая, однако вовсе не полная, а с округлыми формами. И нежная: она носила одежду мягких тонов, с кружевами и цветные шарфики. И голос ее звучал ласково. Рэнди была на редкость соблазнительна и прелестна. О таких девушках Адам читал только в книгах. Отличалась она и сдержанностью, хотя очаровательно смеялась и оживленно болтала. Однако на публике Рэнди держалась замкнуто. Несмотря на это, мужчины замечали ее скрытые достоинства. Адам часто видел, как они смотрят на Рэнди, и понимал, что внушает им зависть, когда идет с ней под руку.

Она работа в офисе, в городе, и жила в маленькой уютной квартирке рядом со студенческим городком. Рэнди была чьей-то двоюродной сестрой – Адам уже и не помнил, чьей именно, – и посещала лучшие вечеринки в обществе самых интересных парней с медицинского, юридического и инженерного факультетов. Однако никто из этих парней никогда не говорил, что Рэнди – его девушка. Она вела себя независимо до того момента, как познакомилась с Адамом.

Впервые он обратил на Рэнди внимание, когда она сидела в первом ряду и смотрела мюзикл, поставленный студенческим драматическим кружком. У Адама была небольшая роль в этом мюзикле. Когда в конце выступления артисты раскланивались перед публикой, Адам поймал на себе взгляд Рэнди. Он даже не знал ее имени, как-то видел мельком, и все. Но через несколько дней на репетиции, снова увидев в зале Рэнди, Адам решил познакомиться с ней. Она сказала, что любит музыку.

– Я выросла в доме дедушки. Он играл в оркестре, хорошо разбирался в музыке. Вот почему и я кое-что в ней смыслю. Впрочем, таланта у меня нет, да и слуха, пожалуй, тоже.

Адам, неплохо знавший музыку, оценил ее скромность.

– Не хочешь зайти ко мне и послушать записи? – предложила Рэнди.

– С удовольствием.

Они сразу почувствовали симпатию друг к другу. Так продолжалось полгода, а потом Рэнди однажды спросила:

– Говорят, у тебя есть девушка?

– А кто тебе сказал?

– Да всем это известно.

В то воскресное утро они завтракали на кухне в квартире Рэнди. Адам помнил, что на Рэнди был розовый халат, его цвет и лучи солнца оттеняли ее волосы, казавшиеся черным шелком.

– Как ее зовут? – спросила Рэнди.

– Маргарет.

– А правда, что ты собираешься жениться на ней летом?

– Собирался.

– Значит, раздумал?

– Я пока еще ничего не решил.

– А чего же ты ждешь?

Адам вскочил, и Рэнди с упреком посмотрела на него.

– Видишь ли, это… все очень сложно. – Адам сознавал, что слова его звучат нелепо и глупо.

Сложно! Он представил себе лицо Маргарет, обрамленное короткими, вьющимися волосами, ее округлые, серые глаза. Сначала это лицо выражало спокойствие, потом недоумение, затем изумление и, наконец, страдание – мучительное страдание, вызванное его словами: «Маргарет, я должен сказать тебе…»

– А почему ты скрывал ее от меня? – не унималась Рэнди.

– Да, мне не следовало этого делать. Но я считал, что незачем упоминать об этом, поскольку решил… решил… порвать с ней.

– А какая она?

Адама ошеломил этот вопрос. Как же он позволил себе так запутаться? Уже много месяцев он обманывал себя обещаниями, что завтра или в крайнем случае на следующей неделе разберется со своими сердечными делами и все объяснит Маргарет. И своей матери, и Джин, и соседям, уверенным в том, что его брак с Маргарет столь же неизбежен, как восход солнца. Однако Адам все откладывал и откладывал это.

– Адам, я же спросила тебя, какая она?

– Симпатичная. Она хочет… стать врачом.

– А что еще?

– Дружелюбная. Да, у нее много друзей.

– А как она выглядит?

– Рэнди, прошу тебя…

– Просто скажи, она лучше меня?

– Она… совсем другая.

– В каком смысле?

– Она не гонится за модой, ее не волнуют такие вещи…

– Ну почему ты не хочешь говорить? – Рэнди чуть не расплакалась от отчаяния. – Неужели не понимаешь, как мне обидно? Рассказывай!

– Рэнди, дорогая! – Адам вдруг испугался, что потеряет Рэнди. – Я не хотел обидеть тебя. Только не плачь, пожалуйста. Конечно, мне следовало порвать с Маргарет в прошлом сентябре и с самого начала рассказать тебе о ней. Но я боялся, поэтому вел себя как жалкий трус. Мне очень стыдно.