Конечно, неожиданное появление английских купцов царю было на руку. Он отчаянно нуждался в новом, свободном пути, по которому мог производиться обмен товарами. Иван Грозный милостиво принял заморских купцов и послал с ними грамоту английскому королю Эдуарду VI, в которой сообщал: «А повелели мы, чтобы присылаемые тобою суда и корабли приходили когда и как часто могут с благонадежностью, что им не будет учинено зла». С тех пор установились более или менее регулярные отношения между двумя странами.

Через три года, в июле 1556 г., царь нарядил и своего посланца к английскому двору, Осипа Непею[7]. Посольство отправилось на четырех кораблях, и в том числе на корабле Ричарда Ченслора, на котором и находился сам Непея. Он совершил долгий переход к Британским островам, но уже недалеко от их берегов налетела буря и разметала корабли. На них находилось еще более десяти русских: везли воск, сало, тюлений жир, меха и прочего на двадцать тысяч фунтов стерлингов, да имущество посла на шесть тысяч. Дойти до берегов Британских островов суждено было только одному кораблю, где находился посол. Корабль после четырехмесячного плавания вошел в бухту на шотландском берегу, для того чтобы разбиться там о скалы. Ченслор, заботясь о спасении посла, погиб сам вместе с сыном; утонули и семь русских из сопровождавших Непею, но царский посол чудом спасся и высадился в Шотландии, где был ограблен; и, как записал летописец, «оттоле его отпустили в Аглиньскую землю».

В феврале 1557 г. Непея отправился из Эдинбурга в Лондон, там он был встречен лорд-мэром и представителями Московской купеческой компании, которые проводили его до дома купца Джона Диммока на улице Фенчерч-стрит (Fenchurch Street)*, где он и остановился. Эта небольшая улица, где жил первый московский посол – как тогда, так и теперь, находится в лондонском Сити.

Отсюда, с Фенчерч-стрит, посол Ивана Грозного отправился на прием к королю Филиппу и королеве Марии, которые приняли его во дворце в Ричмонде очень гостеприимно – «с великою любовию и почестию». Его приглашали на праздники, в его честь Русская компания устроила роскошный прием («notable supper, garnished with musicke, enterludes and bankets» «замечательный ужин, с музыкой, интерлюдиями и угощениями») в залах гильдии суконщиков на Трогмортон-стрит (Throgmorton street)*. Русская компания объявила, что она принимает все издержки по проживанию посла, и подобного, как было отмечено современником, «не бывало в прежние времена, ни в истории».

Осипу возместили, что было возможно, да еще щедро одарили («дачку учинили великую»), а далекому московскому царю послали необыкновенный подарок – льва и львицу «да щеня их живы», которых пришлось везти в Москву, где их устроили на Красной площади во рву (вот где был первый московский зоопарк!). Кроме всего прочего, Непея привез в Москву также и другие подарки, «удобная царскому их достоиньству», но что самое основное, царь Иван IV получил столь желанных западных специалистов: «маистров многих, дохтуров, гораздых различных деланием, и искатели злату и серебру». Король Филипп и королева Мария написали в грамоте, привезенной Непеей в Москву, что «благое основание взаимной дружбы, столь хорошо изъясненное и утвержденное, произведет обильные плоды братской любви и искренней дружбы между Нами и наследниками Нашими, и вечную торговлю между подданными Нашими. И Мы истинно уповаем: как Всемогущему Богу угодно было, по особенной милости и благости своей, в сие Наше время открыть сей путь морем, прежде неизвестный».

Они, заботясь о расширении торговых операций, предоставили русским купцам на случай их приезда (которого, заметим, так и не дождались) освобождение от пошлин, особенное покровительство, назначили, как было написано в грамоте (адресованной по ошибке «принцу Василию», а не Ивану IV), «приличные домы в Нашем городе Лондоне для складки в оных их произведений и товаров, а также в других городах, где окажется для них удобнее»[8].

Отсюда и началась долгая история плодотворных торговых, правда, в основном односторонних, отношений с Англией: как писалось в царском послании, «купцы наши как в прошлое время в твою землю не ездили, так и после в том не будут иметь нужды»[9], так что всеми выгодами торговли воспользовались английские, а не русские купцы. На протяжении почти столетия английские купцы пользовались беспошлинной торговлей, конкурируя с голландскими; англичане имели торговые дворы в Москве, Вологде, Архангельске; их корабли регулярно привозили английские товары, в основном предметы роскоши, в которых нуждался царский двор, и увозили то, в чем нуждался народ в Англии – пеньку, смолу, слюду, сало, меха, деготь.

Для самого Ивана Грозного торговля была отнюдь не самым главным: он, томимый смертельным страхом, надеялся избежать возмездия за жестокости, совершенные им, и убежать из своего царства. Он домогается заключения договора между Англией и Московией и согласия королевы Елизаветы на предоставление ему, как бы сейчас сказали, «политического убежища». С этой целью царь строил «множество судов, барж и лодок… куда свез свои самые большие богатства, чтобы, когда пробьет час, погрузиться на эти суда и спуститься вниз по Двине, направляясь в Англию». Елизавета с готовностью ответила царю: «Мы столь заботимся о безопасности вашей, царь и великий князь, что предлагаем, чтобы – если бы когда либо постигла вас, господин брат наш царь и великий князь, такая несчастная случайность, по тайному ли заговору, по внешней ли вражде, что вы будете вынуждены покинуть ваши страны и пожелаете прибыть в наше королевство и в наши владения, с благородною царицею, супругою вашею, и с вашими любезными детьми, князьями, – мы примем и будем содержать ваше высочество с такими почестями и учтивостями, какие приличествуют столь великому государю, и будем усердно стараться все устроить в угодность желанию вашего вел-ва, к свободному и спокойному провождению жизни вашего высочества со всеми теми, которых вы с собою привезете».

Отношения с королевой Елизаветой менялись в зависимости от настроения царя: если она проявляла вполне объяснимую осторожность в ответ на домогательства Ивана, то он мог и перейти рамки дипломатического этикета. В 1569 г. царь Иван отправил дворянина Андрея Совина в Англию с поручением добиться заключения договора о дружбе и предоставлении военной помощи. Елизавета, не желая давать далеко идущие обязательства, предпочла быть сдержанной. Тогда царь Иван в приступе раздражения мог отправить королеве такое письмо: «И мы чаяли того что ты на своем государьстве государыня и сама владееш и своей государской чести смотриш и своему государству прибытка. И мы потому такие дела и хотели с тобою делати. Ажно у тебя мимо тебя люди владеют и не токмо люди но мужики торговые и о наших о государских головах и о честех и о землях прибытка не смотрят а ищут своих торговых прибытков. А ты пребываеш в своем девическом чину как есть пошлая девица»[10].