Опыт Курта Лудеке в качестве фандрайзера в Америке показал, что нацистам здесь надеяться не на что. Его попытки заставить раскошелиться самого Генри Форда окончились полным крахом, а американцы немецкого происхождения и члены ку-клукс-клана оказались такими же несговорчивыми. Но, несмотря на свое неудачное «попрошайничество в Америке», как он сам называл свое турне, Лудеке написал Гитлеру, что разделяет его оптимизм по поводу победы нацизма в этой стране. На основании своих поездок в Америку он сделал вывод (и, вероятно, не преминул поделиться им с Гитлером), что к этой стране нужен особый подход, поскольку ее история, социальные отношения и психология сильно отличаются от европейских. В Америке почти нет культурной традиции, американцы никогда не терпели поражений в войнах, и среди них очень сильно еврейское влияние. Луде ке считал, что до Гражданской войны американцы были по преимуществу нордической расой, но потом начался приток альпийской, латинской и еврейской крови, и они стали не только «детьми тумана, но и солнца».

Лудеке предсказывал, что в конце концов обе эти Америки вступят в непримиримую борьбу, но в настоящее время идеи нацизма не нашли никакого отклика среди американцев, потому что иммигранты, которые приехали до 1870 года, уже успели американизироваться, а те, которые появились позже, представляют собой «отбросы немецкого общества». Он заявил также, что сейчас возникновение расового движения в Америке невозможно, а когда оно наконец появится, то возглавят его не немцы, а американцы. В ответ на вопрос Гитлера, возможна ли сейчас революция в США, Лудеке ответил, что возможна, если Новый курс президента Рузвельта потерпит крах и если американцы по-прежнему будут придерживаться политики изоляционизма, как бы ни развивались события в мире. В конце беседы он подчеркнул, что Германии необходимо установить с Америкой хорошие отношения. Мы увидим, что в 30-х годах в высказываниях Гитлера об этой стране часто будут проскальзывать идеи Лудеке.

Ганфштенгль, который виделся с Гитлером гораздо чаще, имел особенно тесные связи с Соединенными Штатами. Он был гостем Теодора Рузвельта, а в 1910 году познакомился с сенатором от штата Нью-Йорк Ф.Д. Рузвельтом. Во время Первой мировой войны он жил в Америке и вернулся в Германию в 1921 году. В своих мемуарах Ганфштенгль отмечал, что считал своим священным долгом убедить Гитлера в необходимости установления хороших отношений с морскими державами, в особенности с Соединенными Штатами. Как горячий поклонник морской геополитики адмирала Мэна, он был убежден, что «ни одна страна не сможет решить свои территориальные проблемы, если против этого решения будут возражать морские державы». Но Ганфштенгль обнаружил, что в мозгу фюрера прочно засели идеи Фридриха Великого и генерала фон Клаузевица о необходимости присоединения к Германии новых земель. «Ни Гитлер, ни его окружение и слышать не хотели о могуществе морских держав».

Что касается Гитлера, писал Ганфштенгль, то его «внешняя политика основывалась на ограничениях, которые налагает сухопутная война, и мне так и не удалось никого убедить в том, что Америка является неотъемлемым фактором европейской политики». Тем не менее он приложил много усилий к этому. В 1922 году он задал Гитлеру вопрос: «Почему мы проиграли войну?» На это Гитлер ответил: «Потому что в дело вмешалась Америка». – «Если ты признаешь это, – сказал Ганфштенгль, – значит, мы думаем одинаково, и это все, что тебе надо знать. Если начнется новая война, то победителем снова окажется тот, на чьей стороне будет Америка. Поэтому ты должен проводить политику дружбы с Соединенными Штатами». – «Да-да, – согласился Гитлер, – быть может, ты и прав». «Но, – заключает Ганфштенгль, – эта идея была для него столь непривычной, что он так и не смог ее переварить». Сражаясь за стратегическое мышление фюрера, Ганфштенгль чувствовал, что нажил себе врагов в лице Рудольфа Гесса, а позже и велеречивого расового мистика Альфреда Розенберга. Гесса он презирал сильнее всего, как сторонника идей генерала Карла Хаусхофера, который был ярым противником морской геополитики. «Как только я пытался влить в вены Гитлера хоть немного соленой воды, другие тут же ослепляли его пылью сухопутных дорог». Он считал, что Гитлер панически боится воды. «Гитлер был одержим, – повторял Ганфштенгль, – теми смешными предрассудками, которыми страдали недалекие пехотные командиры, и не способен был понять, что в мире должно сохраняться равновесие сил. Вместо этого он сосредоточился на междоусобных конфликтах чисто континентального характера».

Посидев в Ландсбергской тюрьме вместе с Гессом, Гитлер понял, что единственным союзником Германии за пределами Европы может быть только Япония. «Он просто выкинул Америку из головы, – писал Ганфштенгль. – Гитлер на самом деле не имел ничего против американцев. Он считал Америку частью еврейской проблемы, поскольку на Уолл-стрит всеми делами заправляли евреи. А раз Соединенными Штатами правят евреи, то он не мог относиться к этой стране серьезно. К тому же она находилась далеко и не являлась проблемой, требующей немедленного решения».

Таким образом, в 20-х и начале 30-х годов Гитлер получил кое-какие сведения об Америке и часть из них усвоил. Но, как правильно заметил Ганфштенгль, Соединенные Штаты не представляли для будущего канцлера проблемы, на которой нужно сосредоточить все свое внимание и пытаться решить сейчас же. Всем этим он займется позже.

В 30-х годах появился новый источник информации об Америке, пользовавшийся определенным доверием Гитлера, – это был немецкий писатель Колин Росс, рассказывавший в своих книгах о путешествиях, которые он совершил. Колин Росс объездил весь свет и опубликовал две книги о США: «Наша Америка» (1936) и «Американский час судьбы» (1937). Кроме того, под его именем появилась по крайней мере одна статья под названием «Америка становится мировой державой» (1939). В этих произведениях Росс создал образ Америки, суть которого он пояснил в личной беседе с фюрером, состоявшейся в 1940 году. Вполне возможно, что Гитлер читал его произведения. В своих книгах Росс описывает экономически сильную и политически честолюбивую Америку, но тем не менее уже старую и усталую; это была страна, которая «больше уже не ощущала себя новым миром». Пережив политическую (1776) и экономическую (1861) революции, американцы созрели для социально-расовой. «Национальная мировая революция, словно динамит, взорвет эту страну», – писал Колин Росс. Он считал, что сильная власть Рузвельта станет фундаментом для американской диктатуры.

В книге «Американский час судьбы» была нарисована сравнительно оптимистичная картина национал-социалистических перспектив в Америке. Статья, опубликованная в журнале «Цайтшрифт фюр геополитик» в 1939 году, отражала более трезвый взгляд на вещи. В ней Росс писал, что Америка одержима идеей немецкой угрозы и охвачена военным психозом, причем врагом номер один считается Германия. Амбиции американцев, писал он, заключаются ни больше ни меньше как в установлении господства над регионом, простирающимся от Северного полюса до Южного и от Гуама до Зеленого Мыса. В глазах Росса Соединенные Штаты были потенциально самой сильной державой в мире, и он считал, что Европа должна объединиться против них. В 1938 году Росс прислал в министерство иностранных дел несколько писем, в которых высказывал свое мнение об этой стране. В одном из них он, в частности, утверждал, что евреев и англосаксов заставляет выступать единым фронтом против Германии экономическая нестабильность. Решение проблемы он видел в том, чтобы попытаться пробудить в американских немцах чувство долга перед исторической родиной и объединить их, хотя и признавал, что выполнить эту задачу будет неимоверно трудно[7].