Сими тремя, удивления достойными средствами – взор к звездам, к солнцу, на компас, на песочные часы[6], счет пройденного плавания и простое вычисление показывает кормчему, во всякое время, место корабля его на земном шаре. Пользуясь великой точностью карт, мореплаватель заходит в пристань, лежащую на его пути и останавливается в ней как бы на станции для отдохновения и запасения провиантом. Христофор Коломб без сомнения заслуживает имя великого мореходца, ибо, не имея нынешних средств, он переплыл обширный океан по одному математическому соображению и догадке; но в наши времена и обыкновенный кормчий, совершая плавание вокруг света, достигает точно в то место, которое себе предназначил.

Ночью попутный ветер усилился, и 11 сентября к вечеру эскадра уже находилась на высоте Ревеля; но как юго-западный ветер препятствовал идти между островами Наргеном и Вульфом, то адмирал повел корабли к другому проливу и, обошед Нарген, по причине темной ночи, остановился на якоре между сим островом и Суропским маяком. С рассветом высокая колокольня Олай-кирки открылась и эскадра, вступив под паруса и прилавировав[7]ближе к городу, стала на якорь.

Ревель, 12 сентября

Ревель, так же как и Кронштадт, имеет гавань и арсенал для флота. Гавань Ревельская, по низкости ее бруствера, худо защищала корабли от северных ветров, и не более 15 кораблей поместить могла; а как притом Кронштадтская гавань приметно мелеет, то для сего предназначено, оставя в Ревеле старую для купеческих судов, построить новую, которая могла бы вместить весь Балтийский флот. Два крыла нового бруствера уже окончены; они стоили многих миллионов и твердостью, искусством сложения своего, свидетельствовать будут память царствования Александра I. Единообразие готических зданий и древнее зодчество высоких кирок, украшенных вместо креста петухом, знаком отречения от Христа апостола Петра, придают старому городу вид почтенной древности. Чистота прекрасных домиков предместья с первого взгляда показывает вкус немцев. Немногие места могут спорить с Ревелем в красоте окрестностей, которые в самом деле превосходны: со всех сторон находишь картины, приятные для взора. Проведя день в упражнении по должности, к вечеру съехал я на берег, и как было воскресенье, пошел в Екатериненшаль, прекрасный публичный сад. В длинной тенистой аллее, ведущей к морскому берегу, встретил я множество прогуливающихся. Далее на площадке в летней галерее услышав музыку – вошел. Стройные, румяные и весьма щеголевато одетые жены ремесленников в вихре вальса, казалось, забывали труды рабочих дней; мужья их, при наполненной кружке пива, занимались разговорами или играли в кегли. Вот образ жизни и занятий добродушных ревельцев! Кроме праздничных дней, всякий сидит за своей работой, и в городе бывает так тихо, как в небольшой деревне.

В гавани было множество английских транспортов, пришедших для перевозу войск наших на остров Руген. Народ, смотря на видных воинов, всходящих на суда, толпился и покрывал всю набережную: слыша горькие рыдания жен и смотря на мужественные, но помраченные печалью лица солдат, чувство сострадания проникало сердце каждого. Казалось, вся Россия по мановению своего монарха шла для преграды честолюбивых намерений Наполеона. Сей всеразрушающий дух, беспрепятственно замышляет новые войны, сей себялюбец, не имея ни одной добродетели, свойственной истинно великим мужам, попирая все права, пренебрегая благосостояние народа, избравшего его своей главой, соделался тираном Франции!

Получа в Ревеле некоторые вещи, коих недоставало в Кронштадте, и укомплектовав экипаж недостающим числом людей, мы отправились в дальнейший путь 17 сентября.

Плавание Балтийским морем

Конвой с десантными войсками, вышедший вместе с эскадрой, к вечеру уже едва был виден; миновав Оденсгольмский маяк и на рассвете 18 сентября обошед мыс Дагерорт, самый западный конец российских владений, вступили мы в открытое море. Взорам нашим представлялись токмо мрачные облака, гонимые северным ветром, и снежная белизна валов. В полночь вступя в отправление должности, я восхищался стремительным бегом корабля, зарывающегося в волнах, под носом наподобие водопада шумящих. Свист ветра изредка прерывался голосом стоящего на страже лейтенанта, которого бдительности вверены и ход, и безопасность корабля. Матросы были в совершенном бездействии: одни, сидя у снастей, разговаривали про свои походы, другие, находясь на верху мачт, попевали протяжные песни, иные смешными рассказами забавляли своих товарищей. Что же причиной такой их беззаботливости? Упование на знание начальника, уверенность в способности и прочности своего корабля. Выдумка построения корабля есть поистине самое важнейшее, самое полезнейшее изобретение ума человеческого. Степень совершенства, до коего доведено ныне кораблестроение, принадлежит также протекшему столетию. По правилам высшей математики найдено, какой для какого назначения образ должна иметь подводная часть корабля, какую при известной длине корабль должен иметь ширину, сколько сидеть в воду, сколько над водой, сколько поднимать грузу, сколько иметь мачт, парусов и других принадлежностей, дабы, имея все нужные качества, способен был к быстрейшему, безопасному плаванию и удобному управлению. Таким образом глубокие исследования, постепенно улучшая, начертали превосходное строение корабля, которого совершенство изумляет и самое смелое воображение. Строение всякого мореходного судна соображено так, что никакая буря, никакая сила ветра не может его опрокинуть, и отважный мореходец, отделенный от смерти донной доской, переплывая на нем моря, обтекая вселенную, не боится ни бездонной глубины океана, ни бушующих ураганов, ни свирепой и непостоянной стихии. Нельзя не удивляться, какое сделалось различие в строении и управлении наших против древних мореходных судов! Чудовищные галеры римлян, о трех или четырех ярусах весел, имея худые, малые, слабо укрепленные паруса, двигались только руками гребцов, и при этом не имея верных часов, не умея мерять скорости хода, едва могли плавать близ берегов. Какая опасность таких кораблей на волнуемом море! Какое неудобство при поворачивания оных! Напротив того, ныне стопушечный корабль, вдвое больший древней галеры, приняв на себя грузу многие тысячи пудов, в несколько недель пере езжает из Старого Света в Новый, будучи управляем одной только рукой кормчего. Оснастка корабля столь же удивления достойна, как и его построение. Самая малейшая веревочка имеет свое название и составляет звено той цепи, которую, если вынуть, то весь состав ее разрушится. Высота мачт сама превеликая, и держа на себе великое число парусов, соразмерена так, что при тихом ветре, сохраняя всю огромность высоты своей, представляет ему самую большую площадь: когда же ветер начнет крепчать, тогда и она со всеми парусами своими по мере прибавления силы его уменьшается, и чрез то не допускает его нанесть ей вред. Каждая из трех больших дерев, поставленных одно на другое, из коих два верхние могут подниматься и опускаться, верхняя называется брам-стеньга, средняя стеньга, которые вместе с мачтой, например стопушечного корабля, имеют 40 сажен длины или высоты. Сорок парусов, растянутых на 12 реях и между мачтами, видя одни над другими в прекрасном равновесии, составляют всегда при всяком направлении ветра такую для напора его поверхность, что он, даже и противный, приносит мореплавателя к желаемой пристани.