— Шесть дней, — на том же языке ответил юноша.

Том увидел впереди склонившийся над дорогой старый вяз и облегченно вздохнул: это означало, что до ворот его дома осталось всего каких-нибудь пятьдесят шагов.

— Что вас привело в эти края?

— Ну, может быть, то, что здесь, в окрестностях Фонтенбло, много зелени. Я люблю бродить по лесу. И от Парижа недалеко. Я пожил в Париже неделю, походил, посмотрел.

Том замедлил шаг. Любопытно, отчего паренек заинтересовался им настолько, что даже выяснил, где он живет.

— Давайте-ка перейдем на другую сторону, — сказал он.

До бежевой полоски гравия, освещенной лампой над парадной дверью особняка, было теперь несколько ярдов.

— Как получилось, что вы даже знаете, где я живу? — спросил Том.

По тому, как юноша опустил голову, по тому, как дрогнул свет фонарика, Том понял, что его вопрос привел того в замешательство.

— Это вас я видел вот тут у дороги дня два-три назад, верно?

— Верно, — тихо ответил паренек. — Я встречал ваше имя в газетах — еще в Америке и, раз уж оказался рядом с Вильперсом, решил посмотреть на ваш дом.

«Так-так, в газетах, значит. Только зачем ему это понадобилось?» — подумал Том. Он, разумеется, знал, что в Штатах на него заведено досье.

— Велосипед в деревне оставили?

— Нет.

— А как же вы сегодня собираетесь добраться до Море?

— Автостопом. Или пешком.

Семь километров?! С чего бы это пускаться в столь долгий путь после девяти вечера, если тебе не на чем добраться домой?

Слева от парадных дверей слабо светилось окно: значит, экономка мадам Аннет уже у себя в комнате, но еще не легла.

— Можете, если хотите, зайти и выпить еще кружечку пива, — предложил Том, берясь за неплотно прикрытую створку кованых ворот.

Юноша сдвинул темные брови, прикусил нижнюю губу и опасливо взглянул на парные башенки, украшавшие фронтон Бель-Омбр, будто ему предстояло принять решение чрезвычайной важности.

— Я... — начал он и запнулся.

Недоумение Тома возросло.

— У меня машина. Я потом сам отвезу вас в Море, — сказал он.

Паренек молчал. В чем дело? Может, на самом деле он вовсе и не живет в Море?

— Благодарю вас, хорошо, я зайду на минутку, — наконец ответил юноша.

Они прошли через ворота. Том их прикрыл, но не стал запирать, оставив большой ключ в замке с внутренней стороны. Ночью его обычно прятали под кустом рододендрона рядом с оградой.

— К жене приехала подруга, — сказал Том, — но мы можем выпить пива на кухне.

Парадные двери оказались тоже незапертыми. В гостиной горел свет, но Элоиза и Ноэль, очевидно, уже поднялись наверх. Обычно Ноэль с Элоизой болтали до глубокой ночи либо в комнате для гостей, либо у Элоизы в спальне.

— Что будете пить — кофе или пиво?

— Как тут мило! — сказал юноша, оглядывая гостиную. — Вы умеете играть на клавесине?

— Беру уроки два раза в неделю, — с улыбкой ответил Том. — Пойдемте же на кухню.

Том свернул налево, и через холл оба они прошли в кухню. Том зажег свет и достал из холодильника упаковку «Хейнекена».

— Есть хотите? — спросил Том, заметив на полке холодильника остатки ростбифа, завернутые в фольгу.

— Спасибо, нет, сэр.

Там, в гостиной, взгляд юноши задержался на двух картинах: одна — «Мужчина в кресле» — висела над камином, другая, чуть поменьше, кисти Дерватта под названием «Красные стулья» — на стене возле большого, до пола окна. Паренек почти сразу отвел взгляд от картин, однако же это не ускользнуло от внимания Тома. Странно — почему он заинтересовался именно Дерваттом, а не большей по размеру, выполненной в ярких сине-красных тонах картиной кисти Соутена, которая висела над клавесином?

Том жестом пригласил гостя присесть на диван.

— В этих рабочих штанах? Нет-нет, они слишком грязные, — отозвался подросток. Диван был обит желтым шелком. Кроме него в кухне стояло еще несколько простых деревянных стульев, но Том предложил пройти прямо к нему в комнату. С упаковкой пива и открывалкой в руках он стал подниматься по витой лестнице. Паренек послушно следовал за ним. Дверь в комнату Ноэль была открыта, там горел свет, но никого не было, зато из-за неплотно прикрытой двери, ведущей на половину Элоизы, доносились смех и веселые голоса. Том повернул налево, к себе, и включил свет.

— Вот мой стул, он деревянный, — предложил Том. Он выдвинул на середину комнаты стул с подлокотниками, стоявший у письменного стола, и стал открывать бутылки с пивом.

Юноша задержался взглядом на квадратном комоде времен Веллингтона[2]. Крышка и окованные медью углы комода, шишечки его выдвижных ящиков сияли, как зеркало, начищенные неутомимой мадам Аннет.

Паренек с одобрением покачал головой. У него было красивое, правда, чуть-чуть угрюмое лицо и решительный, хорошо очерченный подбородок.

— Да, неплохо вы тут устроились! — протянул он то ли с насмешкой, то ли с легкой завистью.

Уж не собрал ли мальчишка о нем подробные сведения, после чего решил, что он аферист?

— Собственно, отчего бы и нет? — отозвался Том и, передавая ему бутылку, добавил: — Извините, про стаканы я забыл.

— Вы не против, если я сначала вымою руки? — спросил подросток с чопорной учтивостью.

— Разумеется, нет. Сюда, пожалуйста, — ответил Том и включил свет в ванной комнате.

Его юный гость склонился над раковиной и целую минуту оттирал и отмывал руки. Дверь он оставил открытой и вернулся, довольно улыбаясь. — Так-то лучше! Горячая вода — это вещь! — сказал он.

У него были хорошие, крепкие зубы, по-детски свежие губы, прямые каштановые волосы.

— Чем это там пахнет? — спросил он, берясь за бутылку. — Это грунтовка? Вы что — занимаетесь живописью?

— Временами, — со смешком ответил Том. — Только сегодня я просто морил древоточцев, которые завелись в полках. (Ну уж нет — он ни за что не будет развивать эту тему!)

Когда паренек опустился на стул, Том спросил:

— Как долго вы собираетесь оставаться во Франции?

— Приблизительно месяц, — после некоторого раздумья ответил паренек.

— А потом что? Вернетесь в колледж? Вы ведь учитесь в колледже?

— Пока нет. И не уверен, что мне этого хочется. Я должен еще подумать.

Он запустил пальцы в волосы и попытался зачесать их на левый висок, но отдельные волоски на макушке упрямо топорщились. Изучающий взгляд Тома его явно смутил, и он поспешно сделал глоток пива. Том заметил крошечное пятнышко, вернее, родинку на правой щеке паренька.