Внешне она осталась бесстрастной и постаралась, чтобы голос ее не дрожал:

— И как же Тристану удалось досадить графу Карлайлу?

Ральф допил джин, поморщился, затем откинулся на стуле и посмотрел на Камиллу:

— Он наскочил на него по… ну, в общем, караулил экипаж с северной дороги…

Камилла шумно вздохнула и тревожно взглянула ему в лицо:

— Он что, хотел кого-то ограбить, как заурядный разбойник? Лучше бы застрелился — ведь его повесят!

Ральф заерзал на стуле:

— Ты же понимаешь — ничего такого и быть не могло. Мы никогда не лезли на рожон.

От отчаяния у Камиллы щемило сердце. Она едва устроилась на работу! На вполне солидную должность. Работа была ей по душе, к тому же неплохо оплачивалась. На этот заработок вполне можно прокормиться вдвоем — да и Ральфу хватит, если не роскошествовать. Так кому нужно сомнительное, преступное трюкачество Тристана?

— Умоляю, скажи мне, почему вас, двух дуралеев, не убили на месте? — простонала она.

Ральф захлопал ресницами и попытался защититься:

— Все потому, что Тристан не надышится на тебя, Ками. Ему хочется найти средства, чтобы достойно устроить твою жизнь в светском обществе.

Камилла смотрела на него не мигая, и ярость вскипала в ее сердце, но она заставила себя успокоиться. Ведь можно просто объяснить Ральфу, что она никогда не займет никакого положения в свете. Возможно, ее отец был благородным джентльменом и даже тайно обвенчался с ее матерью. Колечко, что она носила, было доказательством тому, что тот мужчина испытывал достаточно нежные чувства к ее матери, — по крайней мере, он вложил некую долю своей страсти в эту изящную драгоценность.

Все полагали, что Камилла — дочь одного дальнего родственника Тристана, которому был пожалован дворянский титул за безупречную службу во благо отечества в Судане. Но от истины все это далеко. Так что вряд ли можно говорить о приличном замужестве, когда даже о выездах в свет не приходилось мечтать. Посмей она высунуться — свет узнал бы правду.

А правда выглядела неприглядно. Ее мать была проституткой; умерла она в восточном районе Лондона, Уайтчепеле — пристанище бедняков. Некогда она мечтала совсем об иной жизни. Но влюбилась — и ее выслали подальше, лишив и наследства, и содержания. Кто бы там ни был ее отец, но в девять лет Камилла его уже не помнила. Тэсс Жардинель погибала там же, где и работала, — на улице Ист-Энда. Если бы Тристан в тот день не подошел…

Камилла тяжело вздохнула:

— Ральф, пожалуйста, объясни подробнее.

— Ворота были приоткрыты, — проронил он с невинным видом.

— Были приоткрыты? — недоверчиво уточнила она.

— Ну… то есть были заперты, но в стене имелась выемка, и Тристану захотелось проникнуть за ворота.

— Ну конечно, он искал приключений!

Ральф вспыхнул, но молча снес ее выпад.

— Легавых там нет. Это было вечером. Говорят, там волки рыщут по лесу, но ты же знаешь Тристана. Ему захотелось рискнуть.

— Ну да. Чтобы полюбоваться пейзажем при лунном свете?

Ральф сконфуженно пожал плечами:

— Понимаешь, Тристан думал подобрать там какие-нибудь побрякушки… они могли просто валяться, но их можно продать за хорошие деньги, если знать кому и где. Вот и все. Никакого гнусного преступления. Он надеялся найти какой-нибудь пустяк, вовсе не нужный тому важному графу, но за который можно выручить кучу денег, если поторговаться как надо.

— Черный рынок?

— Он ведь хочет как лучше — для тебя. А тут еще тот молодой человек в музее — уж очень он интересовался!

Камилла невольно вытаращила глаза. Ральф явно имел в виду сэра Хантера Макдональда, консультанта лорда Дэвида Уимбли и ведущего специалиста античного отдела, — у него за плечами богатый опыт участия в археологических экспедициях в Египте и не менее богатые возможности тратить свои средства на музейное дело.

Хантер обладал привлекательной внешностью, был напорист и решителен. Да и титул свой завоевал на ратной службе. Высок, широкоплеч, обворожителен, и язык хорошо подвешен. Камилле нравилось общаться с ним, но держалась она строго. Несмотря на все его галантные попытки наладить более близкие отношения, она помнила о своем происхождении и не поддавалась на его лесть. Не раз она вспоминала свою мать, одинокую и прекрасную, поверившую такому же обольстителю и безрассудно отдавшую ему свое сердце.

Камилла знала, что небезразлична Хантеру, но ни о каком совместном будущем — в ее положении — и речи быть не могло. Какие бы комплименты он ни рассыпал, она знала: ее он не поведет знакомиться со своей матушкой.

Она не могла допустить близких отношений вне брака, ей ни к чему кружить себе голову любовью. Камилла блюла свою честь и достоинство — и положение в обществе, — чего бы это ей ни стоило. Мысль о том, что она может потерять работу в музее, была невыносима, и отныне она решила вести себя еще осторожнее.

— Ральф, мне не нужен молодой человек, который не интересуется собственно моей персоной.

— Да, все это разумно и правильно, Камилла. Но мы живем в обществе, где принято гнаться за родством или богатством.

Она едва не застонала.

— Запись об аресте или отбывании срока, да и просто опекун, поселившийся в Ньюгейте,[1]— и прахом пойдут и моя родословная, и мое богатство, Ральф.

— Да ладно, не переживай, Камилла. Мы и вправду не замышляли никакого зла! Знаешь, преступников и разбойников уважают и прославляют в легендах, потому что они отнимали у богатых и отдавали бедным. Нам повезло быть бедняками.

— Преступники и разбойники частенько болтались в петле! — напомнила Камилла, сверкнув глазами. — Вы словно испытываете мое терпение. Сколько раз я уже пыталась объяснить вам обоим: кража — это не просто грех, это преступление!

— Ах, Камилла, ты — дитя! — пробормотал несчастный Ральф. Он снова уставился на стол. — Можно еще джину?

— Разумеется, нет! — отрезала Камилла. — Сам подумай, как свести концы с концами в этой истории, чтобы я хоть представляла, что можно сделать! Где сейчас Тристан? Его уже доставили к судье? И что я смогу со всем этим поделать? Если Тристана поймали…

— Он оттолкнул меня в кусты и позволил им схватить себя, — сказал Ральф.

— Так его арестовали? — спросила Камилла.

Ральф покачал головой, покусал губы и признался:

— Он в замке Карлайл. То есть я думаю, что он еще там. Я сразу со всех ног побежал к тебе.

— Боже мой! Его наверняка уже отвезли в тюрьму! — воскликнула она.

К ее удивлению, Ральф снова покачал головой:

— Нет, понимаешь, я слышал это чудовище.