И тут он заговорил:

– Простите.

Его голос был таким глубоким, что вибрировал в ее груди. Сидони сглотнула и сказала себе, что это ненормально: он не может быть настолько хорош. Молодая женщина повернула голову, и при виде его лица, в нескольких сантиметрах от нее, сердце ее остановилось. Он действительно был великолепен. И даже больше. Мужчина показался ей знакомым, и Сидони гадала, не является ли ее сосед знаменитой моделью. Или, может, звездой французского кино?

Что-то забавное произошло с мозгом Сидони и телом. Они словно разъединились. Наружу рвался истерический смешок, и ей пришлось подавить его. Она не имела привычки хихикать. Что происходит?

Мужчина поднял темную бровь, приковывая внимание к самым чарующим глазам на свете. Золотисто-зеленым. Как у льва.

– Кажется, вы сидите на моем ремне безопасности.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, но потом она подпрыгнула, словно ее укусили, и всплеснула руками:

– Мне так жаль… простите… позвольте… он должен быть где-то здесь.

Мужчина раздраженно сказал:

– Сядьте спокойно, и я его достану.

Сидони в ужасе закрыла глаза, схватившись за спинку переднего кресла, и застыла, сжавшись, пока мужчина вытаскивал ремень и застегивал его.

Наконец она села обратно и сосредоточилась на своем ремне. Чувствуя, что ей не хватает дыхания, и избегая смотреть на мужчину, она еще раз извинилась:

– Мне так жаль. Я…

Он прервал ее:

– Все в порядке, не беспокойтесь.

Сидони вновь окатила волна жара. Ему обязательно нужно быть таким немногословным? И почему она внезапно вспомнила, что ее волосы уложены в небрежный пучок, что на лице нет макияжа, а джинсы настолько изношены, что на колене протерлась дыра? А ее очки?!

Сидони ненавидела себя за то, что мужчина, пусть даже такой великолепный, как этот, заставил ее почувствовать себя неуверенной в себе. Она сделала глубокий вдох и сосредоточила взгляд на спинке переднего кресла. Правда, краешком глаза она видела, как большие и сильные руки открыли ноутбук. Ее желудок сжался.

Шли минуты, и Сидони слышала его вздохи по поводу того, что самолет все еще на земле. Мужская рука рядом с ней потянулась и что-то нажала. Когда спешно прибежала стюардесса, Сидони поняла, что это была кнопка вызова.

– Да, сэр?

– По какой причине мы до сих пор не взлетели?

Сидони повернула голову и увидела его потрясающий профиль и сжатые челюсти. О выражении лица оставалось только догадываться. Сидони перевела взгляд на растерянную стюардессу, и ей стало ее жаль.

– Не знаю, сэр. Я сейчас уточню.

Стюардесса стремительно исчезла.

Сидони насмешливо фыркнула. Похоже, он мнит себя каким-то владыкой.

Мужчина посмотрел на нее:

– Прошу прощения… Вы что-то сказали?

Сидони старалась не поддаться его ошеломляющему очарованию и пожала плечами:

– Наверняка мы просто ждем своей очереди на взлет.

Мужчина еще сильнее развернулся к ней, и Сидони разозлилась на себя. Последнее, что ей нужно, – его пристальное внимание.

– О, правда? А что, если у меня важное совещание в Лондоне?

По жилам Сидони разлилось тепло, но она объяснила себе, что пришла в ярость от его невыносимой заносчивости. Машинально она скрестила руки на груди и тихо ответила:

– Что ж, если это ускользнуло от вашего внимания, на самолете примерно двести пассажиров. Думаю, у многих намечены совещания, но я не вижу, чтобы они жаловались.

Его глаза сверкнули, и у нее перехватило дыхание – такими яркими они казались на фоне его оливковой кожи. Этот мужчина словно прибыл с другой планеты.

– Двести десять, если быть точным, и наверняка у многих запланированы важные дела, что делает мой вопрос еще более актуальным.

Сидони едва обратила внимание на тот факт, что он точно знает, сколько человек на борту. Ее скорее рассердил быстрый взгляд, которым мужчина окинул ее, явно вынося суждение, что она не из тех, кто спешит на важное совещание.

– К вашему сведению, – холодно заметила Сидони, – в Лондоне меня ждет пересадка на стыковочный рейс в Дублин, и опоздание доставит мне проблемы. Но это жизнь, не правда ли?

Он слегка отодвинулся.

– А я-то думал, откуда у вас этот акцент. Интригует.

Сидони не была уверена, что это комплимент, и предпочла не отвечать. Как раз в это время человек в летной форме и фуражке подошел к их ряду и негромко кашлянул, привлекая внимание мужчины.

Избавив Сидони от своего неотразимого взгляда, тот повернулся, и пилот наклонился к нему:

– Мистер Кристакос, прошу прощения за задержку. Боюсь, что-либо сделать не в нашей власти… Несколько самолетов ждут очереди на взлет. Это не должно занять много времени, но вы можете вылететь немедленно на личном самолете.

Ее глаза распахнулись.

– Я останусь, Пьер. Но спасибо за предложение.

Пилот почтительно наклонил голову и ушел, а Сидони отвернулась к иллюминатору, поняв, что от удивления открыла рот. В иллюминатор были видны самолеты, стоящие рядом, с логотипом «Кристакос» и высказыванием греческого философа на фюзеляже. На всех самолетах Алексио Кристакоса были цитаты.

Алексио Кристакос!

Сидони недоверчиво покачала головой. Мужчина рядом с ней, обладатель глубокого голоса, разговаривающий по телефону с акцентом, похожим на греческий, не мог быть владельцем «Кристакос фрейт энд трэвел». Тот человек был легендой.

Его методы ведения бизнеса изучали на семинарах в колледже. Невероятно успешный для своего возраста, Алексио Кристакос попал на первые полосы газет, оставшись без наследства отца и выбрав свой путь, причем никогда не объяснял причины этого.

Он упорно трудился, пробиваясь наверх. Кристакос начал с небольшой компании, а спустя два года, в течение которых она принесла ему целое состояние, продал ее. Деньги позволили ему внедриться в авиаиндустрию, и уже через пять лет он конкурировал с крупнейшими компаниями Европы. У него была репутация человека, который обращался с сотрудниками как с людьми, а не как с племенным скотом, что было характерно для многих его соперников.

Кристакос был также одним из самых вожделенных холостяков в Европе, если не в мире. Сидони не являлась поклонницей журнальных сплетен, но после того, как в колледже изучили его предпринимательскую деятельность, ей пришлось выслушивать лирические отступления однокурсниц, неделями рассматривавших его фотографии. Вот почему он показался ей знакомым: она видела несколько фотографий и сочла его симпатичным парнем.

Теперь Сидони знала: Алексио Кристакос не был симпатичным. Он был воплощением мужественности. Ей захотелось сжаться или поменяться с кем-нибудь местами. Сидони не привыкла к тому, что кто-то может моментально и так сильно повлиять на нее.