С Уфой точно что-то не так, а вот что именно – непонятно. С уверенностью можно сказать лишь, что Уфа в числе лучших городов Российской Федерации. Мне, как ее уроженцу, сложно представить, кому тут может не понравиться. Местные счастливы и живут в гармонии с властью, которая заботится о благополучии каждого из жителей. Социальные службы работают как часы, дороги ремонтируются, а дома возводятся так быстро, что чиновники вынуждены притормаживать строительство комфортного и доступного жилья. Удивительно, как в таком месте появляются музыканты, чье творчество раскрывается за счет душевных терзаний.

Национальности живут в мире и гармонии, горожане не делают различий между башкирами, татарами или русскими. Все дружат, работают, влюбляться и занимаются совместным творчеством. В отличие от соседней Казани, в школах не навязывают обучение башкирскому языку, молодежь не зациклена на национальной эстраде. В Татарстане, для сравнения, явный уклон в пользу сохранения культурного наследия – знающих родной язык больше в несколько раз, и это не атрибут “деревенщины”, а предмет гордости и бережного хранения. Похвально, но звезд федерального масштаба у них почти нет. Всего-навсего регион, достигший самоидентификации.

Раз в десятилетие Уфа порождает, как минимум, одного культового музыканта, символ своего времени. Зная это, местные поневоле сравнивают уфимское творчество с остальной эстрадой России, отличая штамповку от таланта. В Уфе всегда ценили хорошую музыку, будь ты Юра или Земфира.

Возможно, дело в крови, бегущей по венам жителей. Не многие знают о “ссылке в Уфу” как разновидности наказания с царских времен вплоть до СССР включительно. Важен не сам факт “насильного переселения на жительство”, а конкретные причины. “Уголовников” в Уфу почти не ссылали. Новыми жителями становились заговорщики против власти, участники восстаний, непокорные и конфликтные люди, народовольцы, революционные и антисоветские деятели, ленинградцы с семьями после массовых репрессий… Иными словами – образованные и культурные люди, способные видеть реальное положение дел в стране. Возможно, со временем они научились выражать недовольство творческими методами. И в довесок ко всему, много ли вы знаете в России народных героев, канонизированных бандитов и революционеров, которые флексили исполняли импровизации в форме песенного речитатива под аккомпанемент?

Да, очень… несмотря на то, что мне всю жизнь говорят “что ты до сих пор тут делаешь?” и “почему не уезжаешь отсюда?”. Тысячи людей из республики уезжают, и это заметно. Каждые 3–5 лет приходится полностью менять свое окружение. Уезжают не только коллеги, уезжают ближайшие друзья и так далее. Все переезжают в какие-то другие места, не находя здесь выход своей творческой энергии, самореализации. Остаются единицы. Причем, я бы не сказала, что это самые бездарные, которые остались из-за того, что им некуда больше идти или их в другом месте не примут. Остаются и такие фанатики, как я, к примеру. Которые думают “кто же, если не я”, “кто же, если не мы”, “кто-то же должен что-то и здесь развивать”? Я не из тех людей, кто приходит на что-то готовое, я больше ищу дурацкие, сложные пути. Поэтому я остаюсь здесь и рассуждаю примерно “пусть этот мир прогнется под нас”. Но придется положить на это жизнь, буквально. Я стояла у истоков многих творческих проектов, которые потом зажили своей жизнью, либо я отошла по каким-то причинам… Может быть, мне больше нравится именно момент преодоления… Есть же такое понятие, как человек-стартапер, которому нравится что-то делать сначала, а потом, когда уже само собой пошло, – неинтересно. Может быть, я чувствую, что в другом месте сейчас нужна моя помощь больше, чем в проекте, который встал на ноги. Были у меня и собственные проекты, и я ни об одном из них не жалею. Все они вписались в то время, в тот контекст, в котором они были нужны. Например, в нулевые годы у нас был бум глянцевых журналов, глянцевых изданий. Были неплохие городские издания, легкие, как раз для молодежи, можно сказать. Из них выжила только “Собака”, которая остается. А когда-то была целая плеяда вот таких изданий. Был артхаус, архитектура, дизайн. У нас очень много творческих людей. Все они тоже создавали какой-то определенный культурный слой. У меня был свой журнал, сугубо интеллектуальный, снобский, как его называли. Я же называла его интеллектуальный глянец. Он был черно-белый, стильный, многие художники, начинающие дизайнеры над ним работали. Это тоже целый пласт, я вижу, что он не канул в вечность. Время от времени ко мне приходят люди, которые пишут дипломы по культурной ситуации тех лет. И для них этот срез, отраженный в журнале, очень пригождается. К нему было еще внушительное литературное приложение. Все это мы выпускали за свой счет, просто скидывались. Художники, дизайнеры, верстальщики, писатели – работали бесплатно. Все это действительно был искренний творческий порыв, исключительно из любви к Уфе.

Уфимцы очень критичны к себе и другим, особенно к себе. Действительно много творческих людей и частных инициатив. С деньгами или без – неважно. Все равно они что-то делают. Производят культурный продукт постоянно, в любое время. Я считаю, что если бы у нас не было в городе множества частных инициатив, то, конечно, было бы довольно уныло. Потому что государство само по себе не обладает ни вкусом, ни умом, ни фантазией настолько, чтобы даже имеющиеся средства выгодно вложить. Поэтому сейчас вот мы с тобой сидим в Арт-квадрате, и это тоже частная инициатива. Целиком и полностью инвесторы, которые решили вложиться в творческое пространство. Но решили они не сами по себе, конечно же. Мы знаем, что и люди, обремененные большим количеством денег тоже, чаще всего, не обладают ни умом, ни вкусом, ни фантазией. Сейчас уже не модно вкладываться в какую-то очередную элитную постройку или пустующий торговый центр. Поэтому интеллектуальная, богемная наша, творческая элита существует в городе, чтобы влиять на ситуацию, подсказывая совершенно незанятые ниши в центре – бери, делай, на долгие годы будет качать.