Рыжеволосый и красноглазый Терон хотел отомстить темному брату.

Но тут выступил вперед светлый Агонис и сказал:

— Отец, наш глупый брат сотворил мир мучений. Однако этот мир может быть спасен, если кто-то из богов принесет себя в жертву. Позволь мне спуститься в мир, созданный моим братом, и принести свет в сотворенный им мрак.

И тогда посмотрел умирающий бог на своего сына и сказал:

— Сын мой, если ты принесешь себя в жертву, все станут любить тебя. Час моей смерти приближается, и лучше будет мне умереть в новом мире, а после моей кончины вы, дети мои, станете заботиться о нем.

И вот спустился бог Орок в последний раз к Камню Бытия и Небытия и прочел там заклинание. И когда дочитал он заклинание, хаос, сотворенный его темным сыном, преобразился в порядок. Приказал Орок — и появились времена года, и все создания заняли отведенные им места. Добрых созданий поселил Орок в плодородной долине, а злых прогнал за далекие горы. А посередине долины, которую назвал он Долиной Орока, поставил бог Камень Бытия и Небытия. Завершив труды, предстал бог Орок перед своими детьми в последний раз.

— Дети мои! — сказал бог Орок. — Не такой мир я хотел сотворить. Умирая, я отделил мрак от света, но мрак теперь никогда не уйдет из этого мира. Поэтому вам предстоит заботиться об этом мире.

А потом разделил бог сотворенный им мир на части и каждому из своих детей отдал часть. Сначала он позвал к себе двух дочерей своих. Благословляя их, он подал Виане кристалл цвета земли, Джавандре — кристалл цвета моря.

Потом призвал к себе бог Орок сыновей. И подал он Терону кристалл цвета огня.

Настала очередь светлого сына.

И ахнули в изумлении его братья и сестры.

Ибо каждый из кристаллов был неописуемо красив, однако пот кристалл, что подал Орок младшему сыну, был красивее всех. Он сверкал и переливался и был подобен солнцу.

И обнял Орок своего светлого сына, и запечатлел поцелуи на его глазах и губах, и сказал:

— Дети мои, час мой пробил. Должен я уйти навеки в Камень смерти моей, вам же я повелеваю жить в любви и согласии и пользоваться своими кристаллами только во имя Добра.

И дети Орока шагнули к отцу, чтобы благословить его, но тут вдруг послышался громкий крик.

— Погодите! — крикнул темный Корос, вышел оттуда, где прятался, и, посрамленный, упал на колени перед отцом. — Отец, прости меня! — взмолился темный бог. — Благослови и меня, как благословил моих братьев и сестер!

И сказал огненный Терон:

— Отец, позволь, я убью его!

Но взял тогда светлый Агонис за руку своего темного брата и сказал:

— Отец, он устыдился дел своих. Позволь ему жить и исправить свою ошибку.

И вот что сказал умирающий бог сыну своему Коросу:

— Презренный, ты заслуживаешь смерти. Но светлый брат твой пожалел тебя, и это тронуло сердце мое. Ты будешь жить, но место твое — смерть. Ты станешь стражем у Врат Небытия. Ты будешь жить там, где обитает страх — в темных пещерах, где царит непроницаемый мрак, где по углам плетут паутину пауки, и в темных скалистых ущельях, и в подземельях смерти.

И подал бог Орок своему первенцу кристалл цвета ночи с лиловым отблеском, и отблеск этот был подобен мраку.

Затем спустился умирающий бог к Камню Бытия и Небытия и сошел в Камень. Тогда созвал бог Агонис братьев и сестер и сказал:

— Братья и сестры! Отец наш поручил нам великие дела, так давайте же поклянемся в том, что мы эти дела совершим. — И положил Агонис свой кристалл на Камень, и когда его браться и сестры последовали его примеру, он сказал: — Давайте вплавим эти кристаллы в Камень. И поклянемся в том, что пока они соединены, их сила будет использоваться только для добрых дел.

И пять кристаллов вплавились в Камень, легли по кругу, и этот мистический круг был назван Ороконом. И покуда суждено было оставаться этому кругу неразрывным, мог сотворенный мир жить в гармонии.

Вот так настало время первой эпохи Земли, и назвали это время Расцветом.

3

Но настали времена, когда пришел конец Расцвета и наступила эпоха Искупления.

В начале времен, когда Земля только начинала жить, люди — мужчины и женщины, поклонялись всем пятерым богам, но шло время, и разделились люди, и стали поклоняться каждому из богов в отдельности.

Даже у темного Короса появились собственные почитатели, которые не боялись его и не избегали, но жили, как и сам он, во мраке.

Созвал однажды светлый Агонис своих братьев и сестер и сказал:

— Братья и сестры, вчера я разговаривал с отцом нашим. Я могу говорить с ним, хотя и лежит он в темноте внутри Камня Бытия и Небытия. Предупредил меня отец наш о том, что может наступить такое время, когда перестанут мужчины и женщины на земле жить в гармонии. И когда такое время настанет, нам придется спасать их друг от друга и укрепить их связь с расой богов.

И когда братья и сестры спросили Агониса, как это сделать, он ответил, что отец повелел ему взять в жены земную женщину.

— Брат мой, — сказала Агонису его сестра Джавандра. — Жизнь земных женщин коротка. Как ты разыщешь себе жену, чтобы она прожила так же долго, как ты?

— Брат мой, — сказала Агонису его сестра Виана. — Красота земных женщин быстро увядает. Как ты разыщешь себе жену, красота которой не увянет?

И ответил Агонис, что пустится на поиски прекраснейшей из дочерей Земли и что когда разыщет такую, сделает её богиней.

В долине Орока жил чародей, придумавший множество заклинаний. Звали его Тот-Вексраг. Прослышал Тот-Вексраг о том, что светлый бог ищет себе невесту, пришел он к Агонису и сказал:

— О Великий! Я могу показать тебе ту, которую ты ищешь!

И вынул чародей магическое стекло, и увидел в этом стекле бог Агонис женщину, столь же светлую, как он сам.

— Ты говоришь правду, чародей, — сказал потрясенный Агонис. — Эта женщина так прекрасна, что кажется богиней. Скажи, где мне найти ее.

И ответил чародей:

— О Великий! Тебе не придется идти далеко. Эту девушку зовут Имагента. Она моя дочь, и я отдам тебе её руку.

И привел чародей свою дочь к богу Агонису. Лицо её было скрыто вуалью. Хотел Агонис отдернуть вуаль, но чародей вскричал:

— Стой! О Великий! Я поставлю тебе одно-единственное условие. Красота моей дочери столь велика, что в магическом стекле ты увидел лишь её тень. Никому не дано увидеть лицо моей дочери до тех пор, пока он не станет её мужем. Не снимай с её лица вуали до тех пор, пока она не станет твоей женой.