Хортица едва не пролетела мимо. Машина с погашенными фарами, темная, как сама ночь, мчалась по шоссе, и лишь клубящаяся над крышей вонь заставила черную борзую забить крыльями, зависая над крышей авто. Хортице хотелось визжать от радости – есть, нашла! – но она лишь сильнее заработала крыльями и темной тенью пронеслась в ночных небесах, обгоняя машину. Заложила вираж у самой обочины – пассажирка на спине тоненько заверещала, но крыло Хортицы уже чиркнуло по асфальту, и тетка грузно свалилась вниз, завозилась, пытаясь подняться…

Крылатая Хортица развернулась и понеслась обратно, навстречу мчащейся по шоссе машине.

«Попались, попались, поганцы!» – пели могучие крылья, взбивая воздух.

Негромко гудя мотором, автомобиль выскочил из мрака, как выпрыгивает рыба из воды. Расправив крылья, Хортица ринулась на таран.

Они летели друг на друга – Хортица и темная машина, они неслись, не снижая скорости.

Стекла у заднего сиденья машины опустились, и наружу высунулись двое – в черных костюмах, при галстуках, в черных шляпах с низко нависающими полями – не то наемные убийцы, не то спецагенты из американского боевика! Единым слитным движением они выхватили из-за отворотов пиджаков тяжелые пистолеты… и ночь наполнилась грохотом.

Пуля прошила маховые перья, обожгла бок. Крылатая борзая нырнула в воздухе и тут же метнулась в сторону, уходя из-под прицела.

Один из убийц прекратил стрелять, сунул руку в карман – за новой обоймой… Из тьмы на него пахнуло жаром и псиной. Гигантские когти сомкнулись на плечах, рванули вверх, выдергивая из окна машины. С отчаянным воплем черная фигура промелькнула в воздухе и ударилась об асфальт.

Страшный удар разорвал лобовое стекло автомобиля. Град осколков хлынул в салон, и внутрь сунулась иссеченная мелкими порезами морда гигантской борзой.

– Ведьма! – тоненько, как поросенок, завизжал приникший к рулю водитель.

Пассажир на заднем сиденье машины скорчился, прижимая к себе завернутый в грязные тряпки сверток.

Уцелевший убийца резко повернулся навстречу. Горячее дуло револьвера ткнулось псине между глаз. Мгновение растянулось на целую… Ну, на минуту – точно.

Металлически щелкнул затвор.

Тишина.

Выстрела не было.

Громадная пасть сомкнулась на руке убийцы. Хортица резко мотнула башкой и, как тряпичную куклу, вышвырнула здорового мужика на обочину дороги. Вцепилась когтями в край крыши и, взмахнув крыльями, рванула автомобиль.

– А-а-а! – водитель страшно заорал.

Машину подбросило, развернуло поперек шоссе, перевернуло набок, с веером искр протащило по асфальту и приложило об столб.

Пассажир заднего сиденья вывалился наружу, с трудом поднялся на ноги. Настоящий джентльмен – холеный, ухоженный, в твидовом пиджаке поверх роскошного шотландского свитера, в стильном клетчатом кепи… Выбивался из образа только завернутый в грязные тряпки большой и тяжелый сверток у него на руках. Сверток, из которого рвался неумолчный детский плач… Топоча дорогими ботинками по асфальту, джентльмен бросился бежать.

Черная тень накрыла его. Крылатая борзая спикировала сверху – и громадные, способные разодрать надвое когти лишь смахнули кепи с макушки. Сквозь едва прикрывающий обширную лысину тонкий пушок волос торчала пара крепких острых рожек. Рогатый джентльмен продолжал бежать вдоль шоссе. Грязный кричащий сверток подпрыгивал у него на плече. Хортица спикировала снова – рывок! Ухваченный за ворот твидовый пиджак треснул пополам, повис лохмотьями, открывая хлопающие за спиной джентльмена нетопыриные крылышки. Рогатый припустил что есть духу… Хортица обрушилась в третий раз – и сквозь пропоротую в штанах рогача дыру вывалился голый крысиный хвост.

Взмахнув крыльями, черная борзая спланировала на асфальт.

– А-ах! – Вместо громадной собаки на шоссе стояла черноволосая девочка.

– А ну стой, рогатый! Отдай мальчишку! – гаркнула она вслед улепетывающему «джентльмену». И зачастила:

Встану я, благословясь,

пойду, перекрестясь,

из избы в сени,

из сеней в двери,

от дверей через порог,

со двора воротами.

Из ворот – на восток…

Рогатый бежал. Он перебирал ногами, с которых уже слетели элегантные туфли, открывая невероятно грязные, щербатые копыта. Он мчался изо всех сил… Но воздух вяз вокруг него, сгущаясь в черную массу, и он барахтался в этом густом желе, дрыгал руками и ногами, налегал грудью… но не отпускал болтающийся на плече сверток.

– Отвяжись от пацана, сволочь! – заорала Ирка и тут же снова перешла на ритуальную скороговорку:

Уходи из избы дымом,

Из трубы ветром,

В темном лесу под смолистый пень…

Рогача дернуло вверх. Невидимый ветер рвал сверток у него из лап. Их растянуло в воздухе – рогач повис, болтая копытами, но его цепкие когтистые пальцы впились в грязные тряпки свертка. Плач изнутри стал громче, отчаяннее…

Не пойдешь добром,

Не послушаешь – пошлю на тебя Касияна Святого… —

угрожающе продолжала частить Ирка.

Не выпуская свертка, рогатый рухнул на землю. Вскочил, снова попробовал бежать – и снова остановился. Ирка видела лишь его спину с торчащими из-под лохмотьев крылышками и голый крысиный хвост.

Будет тебя закаливать,

Будет начищать,

Отдыху не давать… —

прокричала Ирка.

Теперь невидимый ветер реял над рогатым, посвистывая, словно сабля на ударе. Фьють! – остатки одежды облетели рваными тряпками. Фьють! – человеческую кожу рвануло над крыльями и содрало, как кожуру банана, открывая черную, матово отблескивающую слизью шкуру.

Будет выжимать,

Будет выжигать,

Пощады не знать.

Будет доглядывать,

Будет выведывать,

Милости не ведывать…

Людская личина слетела с рогача, точно маска, глянула на Ирку пустыми дырами глаз и унеслась вместе с ветром.

Будьте мои слова крепки и лепки,

Крепче булатного оклада,

Острее вострого ножа,

Отныне и во веки веков, аминь! —

прокричала ведьмочка… и выжидательно уставилась на ободранного рогача.

– Ах-ха-ха-ха! – вместо ответа расхохотался тот… и ошметки облика «джентльмена» осыпались с него, как сухая шелуха. Тварь рывками вздымалась вверх, точно раскладывающаяся антенна. Разошлись в стороны широченные плечи, перевитые вздувшимися узлами выпуклых и каких-то совершенно нечеловеческих, неестественных мускулов. Вместо крохотных рожек надо лбом отблескивали сталью длинные рога. За сгорбленной, как у орангутанга, спиной колыхнулись кожистые крылья, и ядовитая слизь с них разлетелась во все стороны, прожигая насквозь асфальт. Черная шкура твари поросла мелкой курчавой шерстью. Существо медленно обернулось… Ирка увидела вытянутую морду, одновременно похожую на лисью и обезьянью, только из пасти торчали клыки, больше смахивающие на клыки кабана.