нападал тигр, которого другие заметили, а мы нет. Не заметив, что кто-то заболел, мы тоже ели ядовитые ягоды. Не умея маневрировать в разнообразных социальных взаимодействиях, мы становились изгоями: лишались защиты, еды и тепла. Тогда мы просто не могли позволить себе ошибиться. Но в сегодняшнем мире последствия плохой коммуникации не настолько фатальны и очевидны. Впервые в истории мы, забыв многотысячелетнюю модель поведения, можем ошибиться и все равно выжить.

Есть и другое объяснение, которое мне ближе. Я считаю, что наша способность понимать других не изменилась. Просто социальный контекст, в котором мы находились пятьдесят тысяч лет назад, был не настолько сложен, как современный. Новое общество предъявляет совсем другие, ранее не существовавшие коммуникативные требования, а, значит, возможности потренироваться у нас не было. Мы живем в невероятно сложной и постоянно меняющейся системе предубеждений, морали, ценностей, дебатов о равноправии, чувстве долга, эго, амбициях и т. д., и т. п., что не имеет отношения к выживанию, но нам приходится иметь с этим дело, чтобы вести нормальную жизнь. Может, у нас и есть встроенная оперативная система, отвечающая за навыки общения, но мы пропустили важные обновления последних нескольких сотен лет. Современная жизнь требует от нас функциональности последнего обновления Windows, а мозг продолжает работать в режиме DOS.

Вообще-то такая техническая метафора не годится: если что-то и мешает росту нашей социальной компетенции, так это технологии. Вы убедитесь в этом, читая дальше.

За несколько месяцев до того, как возник вопрос, не противоречу ли я сам себе, я читал лекцию для отдела образования в одной шведской коммуне. Если моя теория о том, что наши навыки общения недостаточно хороши для современного общества, верна, тогда социальная некомпетентность должна становиться все очевиднее, по мере нашего знакомства с системой, в которой мы живем. В первые годы жизни социальные вопросы относительно просты, впоследствии они усложняются. В тот день моими слушателями были ректоры и заведующие из различных сфер образования, работающие с детьми и в детских садах, и в старших классах школы, и мне представилась замечательная возможность спросить об этом у них.

Были ли дети изначально социально некомпетентны? Или взрослые замечали постепенное ухудшение? В каком возрасте начали проявляться социальные промахи? Можно ли понять, в какой момент запрограммированные инструменты перестали справляться с социальными кодами?

Я предположил, что такой момент, вероятно, наступал в подростковом возрасте во время становления личности – в период, который большинство из нас запомнили, как крайне некомфортный. С другой стороны, считается, что разнообразные явления имеют тенденцию молодеть, значит, возможно, это заметно уже в средней школе?

Собравшиеся специалисты были, однако, настораживающе единогласны, в том, что я не улавливаю суть. В чем-то я мыслил верно, но мои оценки были слишком оптимистичны. Слушатели сошлись во мнении, что у школьников проблемы с социальными кодами начинаются уже в девять-десять лет.

Давайте остановимся и задумаемся.

Если вы когда-нибудь общались с детьми дошкольного возраста, то знаете, что их жизнь – сплошной социальный эксперимент. Первые пять лет мы разбираемся, как взаимодействовать с другими. Именно в этот период мы узнаем, что позволить кому-то поиграть в свои игрушки нормально. Что мы не должны сами открывать подарок, который только что кому-то подарили. Что папа расстраивается, если пукнуть ему в лицо, хотя четыре года назад он умилялся. В шесть лет мы уже достаточно социально адаптированы. Но проходит совсем немного времени, три-четыре года, и социальные требования становятся непосильными. Процесс развития мозга еще далек от завершения[4], а у нас уже начались проблемы. Если наблюдение о возрасте верно не только для школьников в коммуне, где я читал лекцию, это значит, что у нас никогда не было шансов.

У вас никогда не было возможности научиться

Чтобы коммуникация имела смысл, вам нужно понимать другого человека (а вы как раз не знаете, понимаете вы его или нет). Но понимание – это не просто разговор. Вы должны обрабатывать полученную информацию, учитывать ее в дальнейшей коммуникации и транслировать свои мысли и чувства так, чтобы они были понятны и адекватно восприняты. Это довольно трудная задача. Для ее выполнения вы используете техники, которые перенимаете у других собеседников. Вашими первыми и скорее всего самыми важными учителями были родители. Которые, в свою очередь, учились у своих родителей. Также на вас повлиял способ общения ваших друзей (который они переняли у своих родителей, а те – у своих). Учитель в школе и руководитель кружка тоже внесли свою лепту. Все эти люди, наверняка, хотели, как лучше. Но как понять, что они хорошие учителя в науке общения с другими? Собираясь учить новый язык, вы вероятно обращаете внимание на то, достаточно ли хорошо владеет учитель языком, знает ли его грамматические особенности, умеет ли учить. Но обучаясь жизненно необходимым навыкам общения, вам пришлось довериться учителям, которые, скорее всего, сами недостаточно подкованы в предмете.

Ваша манера общаться сформировалась под влиянием и других факторов, таких как радио, подкасты, телевидение и интернет. Мои друзья выросли на сериале «Друзья». (Сам я смотрел «Секретные материалы», которые, вероятно, были менее удачным выбором с точки зрения навыков общения). Проблема с изучением коммуникативных приемов из вымышленных историй, таких как «Друзья», – в том, что в реальной жизни никто так не разговаривает. Никто не бывает так умен и остроумен, и не ладит так хорошо с другими, как приятели в наших самых популярных теле-, интернет- и радиопрограммах. Поэтому они нам нравятся. Они – недостижимый идеал. Мы можем посмеяться вместе с ними, но в обучении навыкам общения они нам не помощники. Ведь их мир не похож на реальный. Максимум, что мы можем – позаимствовать у них какое-нибудь словечко, и потом раздражать им своих реальных друзей.

Бугагашенька!

Принимая все это во внимание, не стоит удивляться утверждение эксперта по коммуникации Роберта Болтона, что у 80 % неэффективных работников проблемы возникают из-за неумения строить хорошие взаимоотношения. Другими словами, у них не получается коммуницировать так, как требуется. Проблемы стали еще очевиднее, когда газета «Дагенс Индустри» присуждала бизнес-премию «Gaselle» в 2016 году. Премию получают компании, успешно завершившие год, ее с помпой вручают в Стокгольмском концертном зале. Когда победителей спросили о рецепте успеха, никто из них не упомянул в качестве движущей силы свой предпринимательский талант. Почти все говорили о том, как важно работать с теми, кто тебе нравится. По их словам коммуникативный аспект был не только решающим в деловом процветании, но и наполнял деятельность смыслом. Из всех самых успешных шведских компаний только одна упомянула о деньгах.

Чем