– Тогда ночь для меня станет гораздо более увлекательной.

Она провела рукой по животу, скользнув ниже, между своих…

У меня вспыхнули щеки, и я быстро отвернулась, сделав глоток игристого шампанского. Мой взгляд упал на ослепительно сияющую розово-золотую люстру. Должно быть, дела в «Красной жемчужине» идут хорошо и у хозяев неплохие связи. Электричество стоит дорого, его контролируют герцог с герцогиней. Интересно, многим ли посетителям доступна такая роскошь?

Под люстрой тоже шла игра в карты – и здесь тоже сидели женщины. Их замысловатые высокие прически украшала россыпь кристаллов, а одежда была куда менее смелая, чем у работниц заведения. На посетительницах были яркие лиловые и желтые платья, а также пастельные голубые и сиреневые.

Мне разрешено носить только белое – и у себя в комнате, и на людях, куда я выходила нечасто. Поэтому меня заворожило то, как различные цвета одежды сочетаются с кожей и волосами. Наверное, я чаще всего похожа на привидение, блуждающее в белом по коридорам замка Тирман.

На этих женщинах тоже были маски, закрывающие половину лица и позволяющие оставаться неузнанными. Мне стало интересно, кто они. Осмелевшие жены, которые слишком часто оставались одни? Незамужние девушки или вдовы? Служанки или городские женщины, у которых выдался свободный вечер? Были ли среди женщин в масках за столом и в толпе леди и лорды-в-ожидании? Явились ли они сюда по тем же причинам, что и я?

От скуки? Из любопытства?

От одиночества?

Если так, то между нами больше сходства, чем я думала, даже если они вторые дочери и сыновья, после тринадцати лет отданные ко двору во время ежегодного Ритуала. А я… я Пенеллаф из замка Тирман, дочь рода Бальфуров, любимица королевы.

Я Дева.

Избранная.

И меньше чем через год, в свой девятнадцатый день рождения, я вознесусь, как все леди и лорды-в-ожидании. Каждому из нас уготовано свое Вознесение, но мое будет самым значительным со времен первого Благословения богов, произошедшего после окончания войны Двух Королей.

Если их поймают, с ними ничего страшного не случится. Если поймают меня… тогда на меня обрушится недовольство герцога.

Я сжала губы. Во мне разгорался гнев, смешанный с липкими остатками отвращения и стыда.

Герцог скор на расправу и питает нездоровую тягу к наказаниям.

Но о нем я тоже не буду думать. Меня не беспокоит наказание. Иначе я бы просто вернулась в свои покои.

Оторвав взгляд от стола, я заметила улыбающихся и смеющихся женщин без масок, не прячущих свои лица. Они сидели за столами с гвардейцами и торговцами, стояли в затененных нишах и разговаривали с женщинами в масках, мужчинами и работницами «Красной жемчужины». Они не стыдились и не боялись того, что их все видят.

Кем бы они ни были, у них есть свобода, которой я сильно завидую.

Независимость, которой я искала сегодня, – ведь я в маске, и никто, кроме богов, не знает, что я здесь. А что касается богов, то я давно решила, что у них есть дела поважнее, нежели наблюдать за мной. Иначе они уже призвали бы меня к ответу за множество поступков, которые мне запрещались.

А значит, сегодня вечером я могу быть кем угодно.

Свобода пьянила гораздо сильнее, чем я представляла. Даже больше, чем незрелый мак – курильщиков.

Сегодня я не Дева. Не Пенеллаф. Я просто Поппи – это уменьшительное имя придумала мама, а теперь меня так называют только брат Йен и немногие близкие.

Для Поппи не существует строгих правил, от нее ничего не ждут, в ее будущем нет Вознесения, которое приближается быстрее, чем могу к нему подготовиться. Ни страха, ни прошлого, ни будущего. Сегодня вечером я могу пожить в свое удовольствие хотя бы пару часов, получить как можно больше впечатлений, прежде чем вернусь в столицу, к королеве.

Прежде чем меня отдадут богам.

По спине пробежали мурашки – неуверенность и немного отчаяния. Я не дала им разрастись. Бессмысленно зацикливаться на том, чего не изменить.

Кроме того, Йен вознесся два года назад и, судя по ежемесячным письмам, остался таким же, как был. Разница только в том, что он не рассказывает свои байки вслух, а пишет в письмах. В прошлом месяце он поведал о двух детях, брате и сестре, которые заплыли на дно моря Страуд и подружились с водным народом.

Я улыбнулась и подняла бокал с шампанским. Понятия не имею, как он все это сочиняет. Насколько мне известно, заплыть на дно моря Страуд невозможно и водного народа не существует.

Вскоре после Вознесения он по приказу короля и королевы женился на леди Клаудии.

Йен никогда не рассказывал о жене.

Счастлив ли он вообще в браке? Моя улыбка увяла, и я опустила взгляд на шипучее розоватое вино. Кажется, до свадьбы они были едва знакомы. Как долго нужно знать человека, с которым предстоит провести всю жизнь?

А Вознесшиеся живут очень, очень долго.

Все еще странно думать о Йене как о Вознесшемся. Он не второй сын, но из-за того, что я Дева, королева попросила богов сделать редкое исключение из естественного порядка и позволить ему вознестись. Я же избавлена от подобной участи: брака с незнакомцем, другим Вознесшимся, уверенным, что превыше всего желает красоты, потому что привлекательность божественна.

И хотя я Дева, Избранная, меня никогда не сочтут божественной. Герцог уверяет, что я некрасива.

Что я – трагедия.

Я невольно потрогала жесткое кружево маски и тут же отдернула руку.

Мужчина, в котором я признала гвардейца, поднялся из-за стола и повернулся к женщине в белой, как у меня, маске. Он протянул ей руку, что-то тихо сказав, она с улыбкой кивнула и вложила свою ладонь в его. Она встала, сиреневая юбка заструилась вокруг ее ног. Мужчина повел ее к двум единственным дверям, доступным для гостей: одна на выход, другая – в смежные помещения. Правая выходила наружу. Левая – к лестнице наверх, в более уединенные комнаты, где, по словам Бритты, всякое случается.

Гвардеец повел женщину в маске через левую дверь.

Он спросил. Она ответила да. Чем бы они ни занимались наверху, это будет по обоюдному согласию. Независимо от того, продлится это пару часов или целую жизнь.

Я долго смотрела на закрывшуюся дверь. Неужели это еще одна причина, по которой я сюда пришла? Испытать удовольствие с кем-то по своему выбору?

Я могла бы, если бы захотела. Я слышала, как беседуют между собой леди-в-ожидании, от которых не требуют оставаться нетронутыми. По их словам… для женщины есть множество способов получить удовольствие, сохранив непорочность.

Непорочность?

Я терпеть не могу это слово и его значение. Как будто девственность определяет мою божественность, мою невинность; как будто ее наличие или отсутствие каким-то образом важнее, чем сотни выборов, которые я делаю каждый день.