— Ваше время вышло. Если вы желаете продлить его, то нужно доплатить. 50 долларов за час. Иначе вам придется уйти.

Вышло резковато, я не хотела грубить. А все из-за этого жюри — испортили мне настроение.

Вспышки от диско-шара на потолке, кажется, только сгущают повисшую тишину.

Может, парень не говорит по-английски? А вдруг он из самой Кореи? В Америке подростки не такие стильные.

Я пробую еще раз, уже по-корейски:

— Сиган Джинессейо. Нагасейо, — то есть «Время кончилось. На выход». Но я использовала почтительное обращение, так что с формальной точки зрения это было вежливо.

— Я услышал с первого раза, — отвечает он низким мягким голосом по-английски, но с легким акцентом, от которого слова будто звучат теплее.

Я чувствую, что щеки ни с того ни с сего начинают заливаться румянцем.

— Тогда почему ничего не ответил?

— Пытался решить, стоит ли мне обидеться.

Я указываю на большую ламинированную книгу в центре стола, в которой перечислены названия всех доступных в караоке песен.

— Правила написаны на обложке сборника, и в них сказано: если ты не зарезервировал новое время по истечении пятнадцати минут, то обязан немедленно уйти.

Парень лишь пожимает плечами.

— У меня деньги кончились.

— Сильно сомневаюсь, — возражаю я, бросив взгляд на его кожаные ботинки от «Гуччи».

— Это не мои.

Я хмурюсь.

— Ты их украл?

Он запинается, а затем медленно отвечает:

— Можно сказать и так.

Интересно, это ложь? Почему-то мне так не кажется. Я не видела, как этот парень заходил в бар. Сколько он уже здесь сидит, да еще в одиночку? И кто вообще так делает, если только не пытается спрятаться? Может, это все влияние сегодняшнего «Аджосси», но меня вдруг озаряет одна мысль.

Я подхожу ближе. Парень делает то же самое, отрываясь от стены.

— Тебе… — начинаю я, но тут же приглушаю голос: — Тебе нужна помощь?

В криминальных драмах ребята моего возраста оказываются в преступных группировках отнюдь не потому, что сами так захотели.

Он пожимает плечами.

— Конкретно сейчас пятьдесят долларов были бы очень кстати.

— Нет, я имею в виду, у тебя проблемы? Ну… из-за какой-нибудь группы, например.

На мгновение парень округляет глаза, будто опешив от моего вопроса. Потом до него доходит, и он быстро опускает взгляд.

— А, так ты догадалась.

— Тебе, должно быть, лет шестнадцать или семнадцать… — Я воодушевленно киваю и продолжаю настаивать: — В Штатах есть законы, защищающие несовершеннолетних. Если тебе нужна помощь, только попроси.

Вдруг его чем-нибудь шантажируют — например, держат в заложниках родственника или друга.

Он ненадолго замолкает, чтобы тихо ответить:

— Если бы я попросил спасти меня, ты бы это сделала?

У меня сжимается сердце.

— Я могу попробовать.

Он смотрит мне в глаза, и я чувствую, как сбивается дыхание. У него безупречная кожа, темные глаза, мягкие волосы и полные вишнево-красные губы. Кажется почти неправильным, что кто-то может быть настолько прекрасным.

Он опускает голову, и его плечи начинают подрагивать. Он что, плачет?.. Я подхожу ближе, только чтобы понять: он…

Смеется! Даже по колену здоровой рукой хлопнул.

Вот подонок! А я-то за него волновалась!

Я вылетаю за дверь, топая от возмущения.

Дядя Джей занят в фойе — продляет время для одного из залов, — но ему хватает одного взгляда на мое лицо, чтобы вздохнуть:

— Парень не хочет уходить, да? Не волнуйся, я сейчас разберусь.

Он начинает обходить стойку, но я вскидываю ладонь, вспомнив его слова: «Поживи в свое удовольствие».

— Подожди. Я сама справлюсь.

Парень сидит все там же, в углу, когда я возвращаюсь в зал — он явно пропустил мои слова про инструкции мимо ушей. Почему-то я даже не злюсь, хотя, может, и стоило бы. Но это не важно.

Я начинаю:

— Значит, расклад такой: я продлила время на двадцать минут.

— Вот это щедрость, — изгибает бровь он.

— Но не за просто так. Я вызываю тебя на караоке-баттл[6].

Судя по пустому взгляду, он меня не понимает.

— Давай покажу. — Я забираюсь на сиденье напротив, беру пульт и включаю на экране счет очков. — Теперь программа будет оценивать наше выступление после каждой песни. Если победишь, я продлю твое время здесь еще на час. Бесплатно. Но если выиграю я — ты уйдешь.

Я смогла себя немного удивить. В жизни бы не подумала, что брошу вызов в караоке не только незнакомцу, но еще и парню примерно моего возраста, который выглядит как самый красивый человек из всех, кого я встречала. Но после слов жюри, будто во мне «нет искры», я твердо решила предпринять хоть что-нибудь.

Может, дядя Джей и прав. Возможно, если выйти из зоны комфорта и быть смелее, жизнь в самом деле изменится.

Я закусываю губу, ожидая ответа, пока парень обдумывает мое предложение. Он в любом случае не останется в накладе: без дополнительной оплаты его так или иначе вынудили бы уйти. Зато если победит — сможет провести еще час в относительной безопасности и комфорте караоке-зала.

Наконец он отвечает, постучав пальцем по песеннику:

— Ладно. Давай сыграем. Но придется тебя разочаровать: пою я довольно-таки неплохо.

Судя по усмешке, он уже представляет, как проведет здесь следующий час. Только вот вряд ли ему известно, что в караоке оценивается тональность, и, пусть голос у меня и не из лучших, с этим я справляюсь идеально.

Парень подталкивает песенник ко мне, но я останавливаю его.

— Мне это не понадобится.

Я беру пульт, открываю поиск по исполнителям и включаю нужный трек. Начинает играть мелодия «I Will Survive»[7] Глории Гейнор.

Я встаю, держа микрофон, и начинаю петь во все горло. Эту песню я выбрала в основном из-за быстрого темпа: так у меня не остается времени сомневаться в себе, тут успеть бы вдохнуть. Да и строчки вроде «Выйди за дверь» и «Тебе здесь больше не рады» звучат очень кстати.

Когда песня кончается, я обессиленно падаю на сиденье. Дыхания не хватает, а щеки раскраснелись, но экран показывает счет: 95 очков.