твёрдо верила, что нельзя злоупотреблять отоплением, поэтому воздух в ванной был ледяным.

Наконец, примерно в половине одиннадцатого, музыка смолкла, и раздался тихий гул голосов. Мэгги знала, что сможет лечь спать лишь после того, как они там наболтаются вдоволь. Если повезёт, она доберётся до дивана к полуночи. С другой стороны, ванная была довольно удобной, и она часто засыпала там. Позже приходила Эсме и будила её.

Не то чтобы тётя вела себя недружелюбно. На самом деле она была очень добра. Мэгги никогда толком её не знала, а теперь они жили вместе в этой крохотной квартирке. Вероятно, тётка воспринимала Мэгги как ещё один предмет мебели или ещё одну стопку старых газет, вроде тех, что были раскиданы вокруг. Эсме не интересовало, куда Мэгги ходит и чем занимается. Поначалу это казалось великолепной переменой – после маминых вечных придирок и постоянных тревог. Однако вскоре Мэгги поняла, что ей очень одиноко.

Перегнувшись через край ванны, Мэгги взяла с коврика свой ноутбук. Она, видимо, единственный человек в мире, у кого нет мобильника. У Эсме, Дерека и Филлис, правда, тоже не было, но они не в счёт. Однако папа – в приступе невероятного раскаяния за то, что испортил Мэгги жизнь, – подарил ей свой старый ноутбук, поскольку он требовался для учёбы.

Школа…

Мэгги вздохнула и закрыла глаза. Голоса за дверью продолжали бормотать – умиротворяюще-мелодично. Теперь ей было очень уютно. Старое пуховое одеяло плотно укутывало её, а голова удобно лежала на подушке. Вот бы просто взять, нажать на «паузу» и остаться здесь навсегда. Но нет. Земля будет вращаться, взойдёт солнце, и ей снова придётся идти в среднюю школу Фортлейк.

Фортлейк. Для Мэгги это слово было синонимом тюрьмы.

Раздался резкий стук в окно, заставивший Мэгги подскочить. Она застыла и прислушалась, но до неё доносился только далёкий шум машин, проносящихся по дороге, и звуки голосов, всё ещё бормочущих за стеной. Должно быть, показалось. Или просто ветка ударилась о стекло.

Мэгги опять села, но тут стук раздался снова – громче. Завернувшись в одеяло, Мэгги вылезла из ванны, но ничего не сумела рассмотреть за маленьким боковым окном. Она огляделась в поисках оружия, но нашла только баллончик с тётиным суперстойким лаком для волос. Что ж, это подойдёт. Мэгги подкралась к окну и уцепилась за него.

Снова раздались три удара – очень чёткие: тук-тук-тук.

– Кто там? – прошептала Мэгги.

Ответа не последовало.

Охваченная невероятным любопытством, она отодвинула щеколду и открыла окно. Из холодной дождливой темноты внутрь впрыгнул коричневый комок, пролетев прямо мимо уха Мэгги.

Она вскрикнула. На самом деле – чуть не заорала в голос, но успела подавить вопль, поняв, что это такое. Толстый одноглазый кот дрожал от холода и сырости. Он встряхнулся и начал виться вокруг ног Мэгги, громко мурлыча. И ей показалось, что среди дурманящего шума дождя слышится несложная джазовая мелодия: би-боп, би-ду-да, де-да-да…

Мэгги улыбнулась и закрыла окно.

– Тогда пошли.

Она залезла обратно в ванну, и кот тут же прыгнул за ней. Потребовалось несколько минут, чтобы снова согреться и удобно положить подушку, но следовало признать, что кот – когда подсох – стал отличной грелкой для ног. Вскоре Мэгги заснула.

Уже перевалило за час ночи, когда Эсме разбудила её и отвела к дивану-кровати. Кот исчез, но Мэгги была слишком сонной, чтобы гадать, где он может прятаться.

2. Школа

Тётя Эсме принесла две дымящиеся чашки чая. По утрам она была совсем другой. Улей пока что не возник на голове, и её наполовину медные, наполовину седые волосы являли собой пушистую пирамиду, которая, казалось, обладала некоторыми свойствами твёрдого тела. Лицо без макияжа выглядело бледным и не похожим на то, что Мэгги видела обычно.

Эсме взяла газету и чашку чая и отправилась обратно в постель, шаркая по полу старыми тапочками.

– Хорошего дня в школе.

Мэгги поморщилась. Шансы были невелики.

Она, как обычно, опоздала. К тому времени, когда Мэгги добралась до своего класса, перекличка уже закончилась и все разошлись. Она вошла в зал как раз в тот момент, когда последние старшеклассники занимали места в преддверии собрания. Мэгги села на пол в задней части зала – рядом с каким-то десятиклассником, который раздражённо глянул на неё, но возражать не стал.

Даже здесь, сидя далеко от остальных учеников восьмого класса, Мэгги сразу же почувствовала присутствие Иды Бичвуд. А Ида, в свою очередь, точно знала, где находится Мэгги. Через несколько секунд после того, как Мэгги села, Ида обернулась, и их взгляды встретились.

Всякий раз, когда Ида смотрела на неё – как бы тщательно Мэгги к этому ни готовилась, – её сердце начинало биться быстрее и ей становилось очень тревожно. Она чувствовала себя очень неловко и молилась, чтобы никто ничего не заметил. Впрочем, знала, что Ида всё равно заметит.

Создавалось впечатление, что Ида никогда не нервничает и не сердится. Она, похоже, всегда была уверена в себе. А к тому же обладала идеальной внешностью – была высокой, стройной, с вьющимися чёрными волосами и идеальной кожей. А вдобавок ко всему Ида была умной, очень популярной и занималась спортом. В общем, имела всё то, чего недоставало Мэгги. И плюс ко всему у неё был потрясный телефон.

Мэгги отвернулась и уставилась на мистера Минноу – нервного преподавателя музыки, который играл на пианино что-то впечатляюще быстрое. Тем временем все вокруг, включая учителей, уставились в свои телефоны.

Однако ровно в половине девятого прямо посреди очередного музыкального пассажа мистер Минноу резко прервал игру и встал. Остальная школа неохотно последовала его примеру. Под звуки шарканья ног сотен людей вошла мисс Маккраб – директриса. Крабиха, как все её называли.

Крабиха предпочитала причудливые наряды в викторианском стиле, с высокими воротниками и в основном чёрные, хотя иногда она разгуливала в платьях с пугающе яркими принтами. Сегодня это были большие красные маки на тёмно-синем фоне. Она встала в центре сцены, возвышаясь над своими затравленными подчинёнными, и несколько мгновений молча изучала их взглядом. Казалось, она вот-вот выберет кого-нибудь из дрожащих учеников и обвинит его в государственной измене.

Затем произошло нечто гораздо более ужасное: Крабиха улыбнулась. Выглядело это так, словно она страдала от запора. Как обычно, её мандариновая помада была слегка размазана и немного испачкала зубы. По-видимому, ни у кого не хватило смелости сказать ей об этом.

Директриса жестом пригласила всех сесть.

– Доброе утро, Фортлейк. Уверена, что вы готовы к ещё одной продуктивной и напряжённой неделе…

Мэгги автоматически отключилась и бесцельно повозила обрывком листа по блестящему полу перед собой. Когда она