Отмеченные Greyball, Ингленд и его коллеги получали фейковую версию Uber-приложения с машинами-призраками. Поймать водителя-мошенника у них не было ни малейшей возможности. Мало того, они даже не знали, существуют ли такие водители вообще.

На протяжении следующих трех лет Uber работал в Портленде практически безнаказанно. Так продолжалось до 2017 года, когда «Нью-Йорк таймс» рассказала об использовании фейковой программы. Лишь тогда власти города поняли, к каким ухищрениям прибегал Uber.

Но было уже поздно. В 2017 году Uber работал в Портленде на законных основаниях, популярный сервис стал неотъемлемой частью городской жизни, его хвалили за удобство и практичность. Каланик и его команда нарушили местные законы транспортного регулирования, но не подверглись изгнанию, а добились колоссального успеха, который в корне изменил правила игры.

Каланик и его люди попирали закон и в Портленде, и в десятках других городов. Но спросите у рядового сотрудника Uber, работавшего в компании в то время – или даже у ее сторонников в более поздние годы, – и вам скажут, что они видели картину в ином свете. Программа Greyball соответствует одной из четырнадцати ценностей компании: принципиальная конфронтация. Uber защищал своих водителей, бросая вызов тому, что они называли «коррумпированной» индустрией такси, которую оберегали бюрократия и устаревшие нормы и правила. Концепции типа «нарушай закон» не годятся, когда, как они полагали, абсурдны сами законы. Каланик не сомневался, что как только люди начнут пользоваться сервисом, все станет на свои места – онипоймут, что прежний способ неэффективный и дорогой, а новый, его, правильный.

В какой-то степени он был прав. Сегодня Uber работает по всему миру. Его сервис представлен почти на всех континентах, а подражатели и конкуренты пытаются подражать тому росту и тому могуществу, которых Каланик достиг за восемь лет пребывания у руля компании. Заключив соглашения с местными органами власти, Uber стал таким же привычным, как и общественный транспорт, и работает на будущее, в котором автомобили будут двигаться сами.

И тем не менее история Uber не всегда рассматривается как история успеха. Стремительный подъем почти остановился в 2017 году – и к этому компанию привел сам Каланик, его бесцеремонное поведение, длившееся годами, дерзость и даже драчливость и, наконец, крушение личности генерального директора. История Каланика – поучительный урок для основателей компаний и венчурных капиталистов, символ всего лучшего и худшего Кремниевой долины.

Сказание об Uber – а по сути, история Трэвиса Каланика – это история о спеси и невоздержанности на фоне технологической революции, ставка в которой миллиарды долларов и будущее транспорта. Это история, затрагивающая основные темы Кремниевой долины последнего десятилетия: как быстро развитие технологий может столкнуться с укоренившимися трудовыми системами, ускорить развитие городской среды и в считаные годы свергнуть целую отрасль. Это история глубоко сексистской индустрии, питаемой гендерным дисбалансом и ошибочной верой в основанную на технологиях меритократию, не замечающую собственных недостатков. Это история о том, как популярные современные подходы к финансированию стартапов влияли на руководителей, сотрудников и клиентов стремительно растущих компаний. Это история об отвратительных решениях, затрагивающих персональную информацию клиентов, эксплуатировать которую пытаются технологические компании. Но прежде всего это история о том, куда заводит слепое поклонение основателям стартапов, и поучительный пример, заканчивающийся впечатляющей катастрофой.

Трэвис Каланик и его команда создали корпоративную среду, в которой смешались Томас Гоббс, «Зверинец» и «Волк с Уолл-стрит». Ситуация, когда окруженный подпевалами и приспешниками молодой лидер получил почти неограниченные ресурсы и возможность пользоваться ими без серьезного этического или легального контроля, породила токсичную стартап-культуру Uber. Вступив в борьбу за власть и превосходство над многомиллиардной империей и ведя войну и на внешнем, и на внутреннем фронте, компания скатилась к шпионажу, клевете, злословию и сутяжничеству.

В результате действий Каланика оценочная стоимость Uber сократилась на десятки миллиардов долларов, конкуренты усилились и укрепились по всему миру, а грязная история компании стала предметом полудюжины расследований, инициированных федеральными властями. Само будущее компании не раз и не два вызывало тревогу и беспокойство у инвесторов и сотрудников.

Последние десять лет я работал журналистом и жил у Залива. Я собственными глазами наблюдал подъем Uber и был свидетелем того, как быстро успешная идея меняет урбанистическую ткань города и как серьезно сильная личность влияет на стиль работы стартапа.

В 2014 году я начал писать об Uber для «Нью-Йорк таймс». То было славное время, когда хитрость, пронырливость и чутье уличного забияки помогали Каланику обводить вокруг пальца конкурентов, заключать миллиардные финансовые сделки и приближать казавшееся неизбежным завоевание мира.

Прошли считаные годы, и вот уже компании грозит столкновение с самой собой, а лидерская роль Каланика обернулась пассивом: 2017 год стал одним из худших в период затянувшегося кризиса, коснувшегося каждой корпорации Кремниевой долины. Исключением не стала и Uber, которая на глазах у всех серьезно пострадала от нанесенных самой себе ударов.

Благодаря работе я и сам стал в конце концов частью этой истории, погрузившись в запутанную сагу из лжи, предательства и обмана. Именно с помощью них Каланик и другие руководители создали и контролировали технологический джаггернаут, одного из первых единорогов мобильной эры, компанию стоимостью в миллиарды долларов, которая изменила способ нашего передвижения по миру и при этом едва не погубила себя в огне дурного поведения, отвратительных решений и жадности.

Мне повезло: я был с ней.

Почтовый залп накрыл сотрудников компании, разнеся новость по всему миру: Uber только что прошел еще одну веху. Uberettos есть что отметить[3].

Достигнув целевого показателя роста, отправь компанию отдохнуть – такую традицию учредил Трэвис Каланик. Поездки, на финансирование которых тратились миллиарды долларов венчурного капитала, рассматривались как моральное поощрение, способ сплочения сотрудников. Они служили также поводом для недельной вакханалии в каком-нибудь отдаленном уголке мира. На этот раз местом празднования Каланик избрал особенный город – Лас-Вегас.

Если Каланик хотел перещеголять предыдущий ретрит, в Вегасе от него требовалось проявить чудеса креативности. В 2013 году в честь того, что общий объем поездок в денежном выражении достиг миллиарда долларов – огромное достижение по тем временам, – он организовал крутой выезд в Майами. В самой компании событие увековечили китайским иероглифом, обозначающим число 9.