Рекс грустно таращил на меня большие глаза из-под огромных ушей и мелко дрожал – холодно ему, поди, с его-то пародией на шерсть… А посланец тем временем сообщил, что Эдуард, движимый лучшими чувствами и знающий о моем интересе к кошкам, решил сделать самый ценный подарок, какой смог. Это порода только что выведена, и таких зверей в мире всего три штуки!

Я мысленно перевел его дифирамбы. У англов два таких разнополых уродца, этот им не нужен, значит, он кот, вторая кошка пригодилась бы.

Вызвав горничного и велев ему накормить, обогреть и вообще обиходить существо, только не показывать его моей кошке, а то как бы за крысу не приняла, я продолжил слушать англичанина, который теперь распинался о том, как страдает король Эдик от иногда случающихся недоразумений между Великобританией и Россией. И как движимый черт знает чем – я и слова-то такого английского не знал, – он готов лично приехать в Россию, чтобы улучшить и углубить. То есть, продолжал я свой перевод, или у короля обострились нелады со здоровьем, или задумана очередная пакость в наш адрес. А скорее всего и то и другое…

Король в данный момент пребывает на борту своей яхты, продолжил посланец, и ждет только сигнала о том, что его порыв встретил понимание в русском руководстве, чтобы отплыть в Петербург.

– Давайте частоты и позывные, – предложил я, – и этот сигнал будет передан прямо сейчас.

Вообще-то мы их и так знали, но пользоваться пока не спешили, пусть англы их нам официально дадут. Но посланник короля почему-то был не в курсе таких тонкостей и хотел отправить телеграмму из посольства. Дикие люди, подумал я, надо будет Эдику светодиодный фонарик подарить, и вызвал дежурного адъютанта, чтобы он проводил гостя в его посольство.

Эдик приплыл через неделю и сразу после парадной встречи отправился в Гатчину. Эк тебя приперло-то, хмыкнул я, глядя на его походку с одышкой, неестественный цвет лица и мешки под глазами. Похоже, тут ты и оставшихся тебе двух лет не протянешь… Король же глядел на меня с изумлением и завистью, ибо с момента нашей предыдущей встречи, что была пять лет назад, я ничуть не изменился.

Я вызвал Василия Акимова. После японской войны у того проявилось странное свойство: он как-то чувствовал, если человеку предстоит скоро помереть. Что касается японцев, тут было все понятно – а чего бы и не почувствовать, если смотришь на него через прицел! – то по отношению ко всем остальным это рассматривалось как необъяснимое, но проверенное явление.

Пока Акимов шел, король развлекал меня светской беседой. Но вот дзинькнул селектор, я нажал кнопку, и к нам вошел Василий. Мельком глянул на Эдика (тот воззрился на него с изумлением) и подал мне пакет.

– Извините, ваше величество, – сказал я, – это буквально на полминуты.

Вообще-то хватило пяти секунд – Василий подал знак: «Точно вижу, не жилец», и вышел.

– Просто удивительно, – сказал мне Эдик, – до чего этот офицер похож на моего сына, Георга!

Я покивал. Мол, бывает, а потом резко сменил тему:

– Ваше величество, я восхищен вашим самообладанием. Не каждый может на пороге смерти так непринужденно болтать о пустяках… – Эдик начал стремительно бледнеть. – Но, – продолжил я, – может, не будем тратить время, которого и так уже почти не осталось? К сеансу лечения все готово. Если вы согласны, то можно приступить прямо сейчас.

В специально отведенной комнате я скормил королю две таблетки снотворного и, уложив английское величество на каталку, позвонил Гоше, чтоб приезжал.

Мы с императором быстро скатали сонного короля через портал, после чего величество отбыло к себе, а я, оставив Эдика дрыхнуть, занялся текучкой. Спал он аж до следующего обеда, но зато проснулся просто другим человеком! От избытка сил он даже пробежал полпролета вверх по лестнице, что, как он сам мне сказал, было недоступно ему уже лет пять. В общем, было видно, что клиент созрел.

– Ну вот, ваше величество, – сообщил ему я, – теперь года два вы можете вообще не думать о своем здоровье, а может, даже и три. Нервничать не будете – так и все четыре проживете!

– А… – попытался было что-то вякнуть король.

– А для полного оздоровления нужен не один сеанс, а четыре-пять с полугодовыми перерывами. И потом раз в два года для профилактики. При таком режиме можете до ста тридцати лет прожить – во всяком случае, моему деду недавно как раз столько стукнуло, а он помирать не собирается. Но, увы, сложности, особенно внешнеполитические, отнимают столько времени, что обещать вам всего вышеперечисленного я, еще раз увы, не могу… Кстати, а вам ваша разведка про моего деда разве не говорила? Наверняка ведь знают, но скрывают, нехорошие люди. Не уважают они вас. Попробовала бы моя мне чего-нибудь не сказать!

Для дозревания королю потребовалось не больше пяти минут.

– Господин Найденов, – негромко спросил он по истечении этого срока, – я правильно понял ваш намек, что…

– Абсолютно правильно. Мои друзья – все без исключения – живут очень долго. Так что для начала не ознакомите ли меня с тем, что вас просил довести до моего сведения премьер?

– Он предлагает вам, в качестве жеста доброй воли, возможность пользоваться бухтой Вэйхавэй для зимовок дальневосточного флота, а также принять участие в совместной разработке новых южноафриканских алмазных месторождений.

– Какой замечательный порыв, – усмехнулся я, – но вот теперь, чисто по-дружески, расскажите-ка мне, что все это означает на самом деле.

Эдик глубоко вздохнул, прокашлялся и начал…

Класс, думал я, глядя на его величество Эдика. Как врет, нет, вы посмотрите, как врет! Именно «как», а не «что». Ведь если человек всю свою жизнь брешет со светским выражением на лице, то, когда он с тем же выражением вдруг объявит, что начиная со следующего слова пойдет чистая правда… Некоторые могут не поверить. Поэтому Эдик краснел, бледнел, хватался за сердце, что выглядело некоторым перебором, ибо с данным органом у него было терпимо и до путешествия через портал, и раскатывал второй слой своей легенды. То, что это именно легенда, сомнений у меня не вызывало. Если отвлечься от небольших переигрываний оратора, такого, чтобы сказанное им сейчас было правдой, просто не могло быть – однослойные легенды бывают только при разборках шпаны на районном уровне. Ведь англы знали, что я подлечу короля! И наверняка догадывались, чего попрошу взамен…

А пока Эдик излагал мне коварный план английского кабинета. Мол, когда доверчивые мы с размаху вляпаемся в созданные нам в Китае и Южной Африке преференции, то японцы и немцы, коим их не достанется, почувствуют себя обиженными, а парочка провокаций, конкретику по которым Эдик пока не знает, но не пожалеет сил для выяснения, усугубит процесс… То есть имелся в виду подкоп под русско-германо-японскую дружбу.

– Замечательно, я даже не знаю, как выразить вам свою признательность! Вы мне просто глаза открыли… Вот только маленькое замечание: сердце не там, за куда вы хватаетесь, а правее и выше, а так все великолепно. Но не окажете ли нам с супругой честь – отобедать в нашем обществе? Тем более что вам теперь можно не только пресную овсянку.