Сёгун отвернулся от окна и сложил руки на груди. Татуированный тигр на его бицепсе шевельнулся, сверкнув прозрачными глазами, готовясь молчаливо рыкнуть на покрывшегося потом министра. Хидео беспокойно теребил трубку.

– Зверь должен быть пойман, Хидео-сан, – твердо произнес сёгун. – Найдите моего Главного Охотника и сообщите о моем приказе: пусть найдет и приведет мне этого тигра. Живым. Иначе я отправлю его и его людей в царство мертвых, к ужасной Идзанами и тысяче и одному демону о́ни, что вышли из ее черного чрева.

– Но, мой господин, ваш флот… все корабли либо участвуют в великой войне, либо заняты на лотосовых фермах. Гильдия захочет…

– Захочет что? Возразить своему сёгуну? Хидео-сан, в данный момент вас должно заботить только одно желание, и это желание – мое.

В наступившей напряженной тишине, казалось, летали искры.

– …Хорошо, великий господин. Да будет так.

– Отлично, – Йоритомо кивнул и снова повернулся к окну. – Я хочу развлечься перед завтраком. Отправь ко мне трех гейш.

Хидео поклонился так низко, насколько позволила старая спина, задев кончиком тонкой бороды полированные доски пола. Отступив на почтительное расстояние от сёгуна, он развернулся и поспешил прочь, закрыв за собой двери, элегантно затянутые рисовой бумагой. Обутые в сандалии ноги быстро застучали по соловьиному полу, дощечки которого издавали щебечущие звуки, когда он проходил по спальным комнатам. Тонкие стены были украшены длинными бумажными оберегами цвета крови, на которых широкими черными мазками были нанесены защитные мантры. С потолочных балок свисали вентиляторы с пружинным приводом, тщетно боровшиеся с палящим зноем. У дверных проемов возвышались гранитные статуи тотема клана Тора – великий и гордый тигр, самый быстрый из всех духов ками: когтистые лапы готовы к удару, клыки обнажены.

По сторонам каждой статуи стояли воины из личной охраны сёгуна – Элита Казумицу. Самураи были одеты в золотые накидки дзин-хаори длиной почти до пола, а закрытые латами руки сжимали рукояти чейн-катан.

Охранники наблюдали за удаляющимся Хидео тихо и неподвижно, словно и сами были окаменели, как статуи.

Тяжело дыша и промокая лоб длинным рукавом, Хидео удалялся из королевского крыла, громко постукивая тростью по доскам. За ним следом тянулся сине-черный дым из костяной трубки. Внутри у него все переворачивалось.

– Значит, теперь боги посылают ему видения, – пробормотал он. – Да спасут нас небеса.

Прищурившись, Масару сквозь густой дым разглядывал лежавшие перед ним карты.

За ним сквозь полуприкрытые веки наблюдал дилер, над головой которого вились сине-черные клубы дыма. Масару поднял трубку и сделал еще одну затяжку.

– Не позволяй дракону управлять кораблем, дружище, – прошептал Акихито.

Это было традиционное предупреждение курильщику лотоса о том, что он собирается принять очень плохое решение.

Масару выдохнул, клубы дыма поплыли вверх, пробились сквозь седеющие усы и ненадолго заволокли налитые кровью глаза. Он сделал глоток красного саке и повернулся к другу, приподняв бровь.

Акихито был очень большим человеком – как гора, вырезанная из твердого тика, – и очень суровым – суровее отходняка после семи выкуренных трубок. Его зачесанные назад волосы были заплетены в плотно прилегавшие к черепу тугие косички, напоминая черное поле со светлыми бороздами. Четыре неровных шрама змеились по груди, пересекая красивую татуировку Феникса на правой руке. Великан был по-своему красив – грозный вид, обветренная кожа, ясные темные глаза, с беспокойством взирающие на друга.

– Ты слишком волнуешься, – улыбнулся Масару.

За низким столом игорного дома полукругом расположились шесть человек. Они сидели на подушках, вырванных из сломанной моторикши. Стены из рисовой бумаги были покрыты изображениями экзотических женщин и еще более экзотических животных: жирные панды, грозные леопарды и прочие вымершие звери. Вверху слабым светом мерцали плафоны. Над барной стойкой закреплен звукобокс, к которому при помощи старых катушек медной проводки подключены колонки из тусклого серого олова. Из них лилась разрешенная Гильдией музыка: тонкие дрожащие ноты флейт сякухати, сопровождаемые ритмичным щелканьем деревянных ударных инструментов. Где-то внизу, надрываясь, урчал генератор. Над балками роились черные жирные лотосовые мухи.

Из-за удушающей жары мужчины разделись до пояса, обнажив множество ирэдзуми – татуировок всех цветов радуги. Татуировки нескольких игроков из клана Тигра были нанесены простыми ремесленниками, что выдавало в них людей небогатых. У двоих других, сидевших за столом, татуировок с ками, духами неба и земли, на телах не было совсем – только простые рисунки рыбок кои, девушек-гейш и диких цветов, что говорило об их низком происхождении. Эти бесклановые касты назывались буракумины, располагались на нижней ступени кастовой системы Шимы и практически не имели возможности когда-нибудь подняться выше. У них не было денег на сложные татуировки, поэтому они пользовались обычным лезвием и чернилами каракатицы.

На левом плече Акихито и Масару блистала лучами затейливая татуировка Солнца Империи, которую заметили все присутствующие, но не потому, что она означала их принадлежность к людям сёгуна. Недостатка в головорезах на улицах Даунсайда не наблюдалось. Некоторые были настолько отчаянными, что и вовсе не боялись гнева Йоритомо-но-мия. Просто чем мудреней была татуировка, тем толще кошелек ее обладателя.

Были слышны приглушенные разговоры головорезов и бандитов, притаившихся за другими столами. По воздуху вместе с дымом плыли слухи о пожаре на перерабатывающем заводе на прошлой неделе, новости про войну с круглоглазыми иноземцами, толки о последнем нападении повстанцев Кагэ на северных полях лотоса.

Масару помял шею и коснулся изысканного девятихвостого лиса на правой руке, шепча молитву Кицунэ. Лис, конечно, не так хорош, как Тигр, не так храбр, как Дракон, и не такой ясновидец, как Феникс. Люди клана Лиса не были ни великими воинами, ни исследователями, ни прославленными изобретателями. Лис был самым незаметным среди клановых духов ками. Но он был хитрым и быстрым, и бесшумным, как тень. В стародавние времена, когда ками еще ступали по земле Островов Шима, Лис выпросил для своих людей самый ценный дар – дар отчаянной, сверхъестественной удачи.

Масару грязными пальцами катал монетку кука – двухдюймовый прямоугольник из переплетенных полосок тусклого серого железа с печатью императорского монетного двора. Играли в старую, как мир, ойчо-кабу. Настала очередь Масару определять, как первому игроку, сколько карт сдать на каждое из четырех полей. Он указал на второе поле, попросил еще одну карту, и проигнорировал остальные. Остальные игроки переглянулись и выругались – им пришлось распрощаться со своими ставками.

Сдающий карты был похож на слизняка. Его круглая бритая голова блестела в тусклом свете. Татуировка в виде змеи, обвивавшей правую руку, говорила, что он член клана Рю, дзайбацу[8] Дракона. Раньше, до объединения Империи и возникновения Гильдии Лотоса, это были моряки и пираты. Ирэдзуми на левой руке сообщала о принадлежности к банде Сасорикай, которой принадлежали нелегальные притоны в ядовитых трущобах города Киген. Среди банд якудза редко можно было найти чистокровного члена клана, но, судя по мастерской татуировке дилера, дела у синдиката головорезов, сутенеров и вымогателей шли отлично.