– Это тебе.

– Спасибо.

Гвоздики пахли осенью.

– Прости, замотался. Себя не помню… – бормотал Вадим, втискивая ей в руки цветы.

– Ничего, – Алла опустила голову, – я понимаю.

Он смущенно кашлянул, покраснел и, ничего не объясняя, скрылся в кабинете. Послышался грохот открываемого ящика, потом шуршание бумаги. Через мгновение Вадим стоял перед Аллой, протягивая ладонь, на которой красовалась изящная коробочка красного дерева.

– Что это? – Она замерла, не веря глазам.

– Подарок, – муж расплылся в улыбке и стал вдруг снова похож на молодого Марчелло Мастроянни.

Сердце Аллы заколотилось.

– Вадюша, – пролепетала она, задыхаясь от счастья.

Ни разу в жизни муж не дарил ей подарков – только цветы по праздникам. Они оба считали дары пустым транжирством и глупыми сантиментами. Но сейчас ощущение неземного восторга захватило Аллу. Наверное, это волшебство и называлось «чувствовать себя женщиной». Кто бы мог подумать, что оно настолько приятно?

– Открой, – он засмеялся, – ты же еще не знаешь, что там!

Алла осторожно взяла коробочку, коснувшись пальцами горячей руки мужа. Неловко попыталась открыть. Мешали цветы, она прижала их локтем, чтобы освободить руки. Несчастные гвоздики посыпались на пол. Одна из них тут же переломилась у основания – кровавая головка теперь лежала отдельно от стебля. Алла замерла испуганно, как ребенок.

– Ну что ты, – Вадим опустился перед женой на корточки и собрал цветы, – починим, будет как новенькая.

Вот теперь перед Аллой стоял тот самый единственный человек, который был ей по-настоящему близок. Вадим поднялся.

– Открывай! – поторопил он, кивая на коробочку. – Вдруг не понравится.

Алла изобразила на лице протестующую гримасу, давая понять, что она уже без ума от подарка. Пальцы легли на крышку и потянули ее вверх. Коробочка распахнулась. Изящные длинные серьги, украшенные бриллиантами и сапфирами, приковали к себе взгляд, словно явились из сказки.

– Когда ты успел?!

– Что именно?

Вадим был доволен собой, а заодно произведенным эффектом.

– Найти такой подарок…

– Давно, – он отмахнулся небрежно, – специально для тебя сделали. Это же на заказ. По моему эскизу.

– Боже!

– Нравится? – Он прищурился.

– Нет слов! Такие чудесные…

– Давай примерь.

Алла послушно кивнула. В ее синих, как сапфиры, глазах стояли слезы. Вадим вошел в спальню, бросил цветы на комод и притянул Аллу к зеркалу. Она застыла, онемевшая и счастливая. Мужчина осторожно отвел прядь черных волос от уха жены и аккуратно вынул сережку.

– Дай мне, – тихо попросила она: мамины серьги, которые Алла носила не снимая с шестнадцати лет, были ее единственным украшением.

– Не бойся, не потеряю. – Вадим вынул из коробочки свой подарок.

Не так-то просто было попасть в тонкую дырочку в мочке уха – Алла сама постоянно мучилась, если под рукой не оказывалось зеркала, – но Вадим справился за считаные секунды. От легкого прикосновения его пальцев по телу пробежала сладкая дрожь. Алла едва держала себя в руках, пока Вадим менял серьгу во второй мочке: желание заставляло голову кружиться, перед глазами всполохами плясали огни.

Вадим наконец закончил и отступил назад, чтобы полюбоваться на результат собственных трудов. Алла даже не взглянула в зеркало: искала ответа в его глазах.

– Здорово, – выдохнул он. – Какая ты все-таки красивая женщина.

– А ты невероятный талант, – прошептала она.

Положила коробочку с мамиными сережками на комод и, подойдя к мужу, прижалась к нему. Он позволил себя поцеловать: сначала в щеку, потом в губы. Даже коротко ответил на ее поцелуй, но тут же отстранился.

– Покормишь меня? – попросил он неуверенно.

– Конечно, – она улыбнулась и потрепала его по щеке, – пойдем.

Алла вложила свою ладонь в теплую руку мужа, которая теперь казалась ей спасительным якорем, и повела за стол.

Вспомнив про цветы, Вадим оставил Аллу зажигать свечи, а сам вернулся в спальню. Разыскал в жестяной коробке среди пуговиц и ниток тонкую иглу и, вставив один ее конец в стебель сломанной гвоздики, а другой – в головку цветка, принес к столу свой скромный, зато целый букет.

– Ворожишь? – Алла рассмеялась.

– Нет, только учусь, – пробормотал Вадим, ставя цветы в хрустальную вазу.

– Ты думаешь, – Алла посмотрела на него испытующе, – она выживет?

Он не ответил, только пожал плечами и отвел глаза.

Ужин растянулся до позднего вечера. Оба молчали. Вадим не говорил, видимо, устав от бесконечной болтовни на работе, Алла боялась испортить ненужным словом волшебное настроение. Временами она тайком поглядывала на свое отражение в окне и поражалась женственной красоте, невесть откуда взявшейся в ней. В мерцающем свете свечей сапфировые серьги дарили лицу таинственность и яркость, которых она раньше не замечала. Черная, жгучая, Алла была похожа на страстную испанку, рожденную для любви. Видел ее Вадим такой или нет, она не знала.

– Алла. – Он поставил на стол пустой стакан из-под виски и полез во внутренний карман пиджака за табаком.

– Что? – Она вся сжалась в предвкушении терпкого вишневого запаха. Этот аромат действовал на Аллу словно гипноз: по комнате еще только начинал ползти сизый дым, а она уже сходила с ума от желания, ставшего бесполезным и оттого болезненным в последние месяцы.

– Как у тебя с работой? – Муж посмотрел выжидающе и, скрутив папиросу, неторопливо лизнул край тонкой бумаги.

– Никак, – первая струя дыма с напором отправилась в потолок, Алле почти не досталось сводящего с ума запаха. Но она знала, что, не найдя выхода, аромат начнет расползаться по гостиной, и терпеливо ждала.

– Тебе нужно чем-нибудь заняться, – Вадим смотрел на нее в упор.

– Думаешь?

– Уверен, – он говорил спокойно, но губы его вытянулись в тонкую чуть подрагивающую нить, – нельзя оставаться без дела и без дохода.

– За двенадцать лет у любого человека в карьере может случиться хоть один перерыв, – Алла, прищурившись, смотрела на мужа.

– Дело не только в карьере. – Вадим бросил окурок в стакан. Зашипев, он потух, а стекло изнутри покрылось серым налетом.

– В чем? – Алла сверлила его настороженным взглядом, и муж не выдержал, отвернулся. – Я думала, пора заняться семьей…

Она споткнулась на этом слове, но произнести следующую фразу было еще труднее:

– Мы могли бы… завести ребенка…

– Это вряд ли.

– Почему?!