— Правда? — Бренна вскинула голову. — Добро пожаловать в любое время. Я объясню, как нас найти. Надеюсь, вы не обидитесь на мои слова, но я не ждала, что с вами будет так легко и просто.

— А что вы ждали?

— Ну, что-то вроде акулы большого бизнеса. Я вас не задела?

— Нисколько. И мое поведение зависит от вод, в которых я плаваю. — Тревор оглянулся, увидел жену Эйдана, и его глаза потеплели. Он привстал, однако Джуд остановила его взмахом руки.

— Нет, я к вам не присоединюсь, но спасибо. — Она положила ладонь на выпирающий живот. — Здравствуйте, я Джуд Фрэнсис, и сегодня я вас обслуживаю.

— Вы не должны проводить весь день на ногах и носить подносы.

Джуд со вздохом достала блокнот из кармана фартука.

— Вы говорите точно как Эйдан. Я отдыхаю по мере необходимости и не ношу ничего тяжелого. Шинед одной не управиться, хоть я с ней и повозилась.

— Не тревожьтесь, Тревор. Моя мамочка в день, когда я родилась, копала картошку, а после родов встала к плите ее жарить. — Тревор недоверчиво прищурился, и Бренна довольно заулыбалась. — Ну, может, и нет, но держу пари, что запросто смогла бы. Джуд, если не возражаешь, мне суп дня и стакан молока, — добавила она.

— То же самое и сэндвич, пожалуйста.

— Отлично. Сейчас принесу.

— Она крепче, чем кажется, — сообщила Бренна, когда Джуд отошла к другому столику. — И упрямее. Теперь, найдя, так сказать, свое место в жизни, она с еще большим пылом пытается доказать, что может делать все то, что делают местные женщины. Не волнуйтесь, Эйдан не позволит ей перетрудиться, он ее обожает.

— Да, я заметил. Похоже, мужчины Галлахеры очень преданы своим женщинам.

— Попробовали бы они быть другими, им бы не поздоровилось. — Расслабившись, Бренна откинулась на спинку стула, стянула кепку, и рыжие кудри рассыпались по плечам. — Вы не находите Ардмор слишком захолустным после Нью-Йорка?

Тревор вспомнил стройплощадки, на которых проводил уйму времени: грязевые оползни, наводнения, палящую жару.

— Вовсе нет. По отчетам Финкла я точно так все себе и представлял.

— Ах да, Финкл. — Бренна прекрасно помнила разведчика Тревора. — Вот человек, без сомнения предпочитающий городские удобства. А вы, значит, не такой привередливый?

— Я очень привередливый кое в чем. Вот почему я включил многое из вашего эскиза в проект театра.

— Спасибо за комплимент. — Тревор и в самом деле не мог бы сказать ей ничего более приятного. — Да, я не просто так спросила вас о коттедже. Я его очень люблю, но сомневалась, что вам он подойдет. Ну, я думала, что человек с вашими привычками предпочел бы поселиться в гостинице на утесе. Там круглосуточное обслуживание, ресторан и все такое.

— В гостиничном номере со временем начинаешь чувствовать себя как в клетке. И мне очень интересно гостить в доме, где родилась и жила женщина, помолвленная с одним из моих предков.

— Старая Мод была чудесной женщиной. — Бренна посмотрела Тревору прямо в глаза, следя за его реакцией. — Провидицей. Она похоронена на утесе у источника Святого Деклана, и там можно даже почувствовать ее присутствие. А в коттедже теперь не она.

— А кто же?

Бренна вскинула брови:

— Так вы не слышали легенду? Ваш дедушка родился здесь и ваш отец тоже, хоть он был совсем маленьким, когда они уплыли в Америку. Но он приезжал сюда много лет назад. Неужели ни один из них не рассказывал вам историю Красавицы Гвен и принца Кэррика?

— Нет. Значит, в коттедже обитает Красавица Гвен?

— Вы ее видели?

— Нет. — Тревору почти не рассказывали в детстве легенд или мифов, однако в нем текла и ирландская кровь, так что он искренне заинтересовался. — В коттедже чувствуется женское присутствие, еле уловимое, но определенно женское.

— Вы правы.

— Кто она была? Думаю, если я разделяю кров с привидением, то должен хоть что-то о ней знать.

Бренна не ощутила ни пренебрежения, ни насмешки над ирландскими суевериями в его вопросе, только интерес.

— Опять вы меня удивляете. Минуточку, я сейчас вернусь.

«С ума сойти, — подумал Тревор, зачарованно глядя ей вслед, — у меня есть личное привидение».

Иногда он действительно чувствовал нечто едва уловимое в старых зданиях, на пустых участках, на заброшенных полях. Только ни о чем подобном не говорят на заседаниях советов директоров или с рабочими за стаканчиком холодного пива, разумеется, после тяжелого трудового дня. Обычно не говорят. Но здесь все иначе.

Тревора теперь интересовало все, что связано с Ардмором и его окрестностями. Хорошая легенда с привидением привлечет сюда людей так же, как и настоящий ирландский паб. Атмосфера очень важна, а «Паб Галлахеров» создает именно ту атмосферу, которую он искал, когда задумал строить свой театр. Старое дерево, потемневшее от времени и копоти, в сочетании с кремовыми стенами, каменным очагом, низкими столами и лавками.

А барная стойка просто произведение искусства — и это украшение паба Галлахеры протирают и полируют, не щадя сил. Возраст посетителей — отдельная песня — от младенцев на материнских руках до словно приросшего к табурету в дальнем конце стойки самого древнего старика, какого Тревор видел в своей жизни.

Здесь были и местные — судя по тому, как они сидели, курили, потягивали пиво, — и втрое больше туристов с сумками для фото и видеокамер под столами и картами, и путеводителями, разложенными на столешницах.

Разноязыкая, разноголосая речь, но преобладает чудесная напевность и приятный мягкий акцент, которые его дедушка с бабушкой сохранили до последних дней.

Скучали ли они по ирландской речи? Почему так никогда и не побывали в Ирландии? Какие горькие воспоминания удерживали их вдали от родины? Ну, как бы там ни было, любопытство перескочило через поколение и привело сюда их внука.

А самое интересное было то, что он узнал Ардмор и вид из коттеджа. Даже сейчас он знает, что увидит, поднявшись на скалы. Словно сделанные кем-то фотографии всю жизнь хранились в самых укромных уголках его памяти.

Но на тех немногих фотографиях, что сохранились у дедушки с бабушкой, не было никаких пейзажей, а отец приезжал сюда один раз, когда был еще моложе, чем Тревор сейчас, и его воспоминания были весьма отрывочными.

Правда, в отчетах Финкла были фотографии и подробные описания, однако Тревор точно знал, что увидит, еще до того, как раскрыл первую папку.

Генетическая память? Тревор не очень-то верил в такие вещи. Одно дело унаследовать отцовские глаза, их цвет, форму или дедовы руки и его деловую хватку. Но как можно через кровь передать память?

Тревор разглядывал посетителей, и ему даже в голову не приходило, что, сидя здесь в рабочей одежде, он практически не отличается от местных, и уж точно никто не принял бы его за туриста. У него были светлые волосы, узкое худое лицо, характерное скорее для интеллектуала, а не бизнесмена. Женщина, на которой он чуть не женился, как-то сказала, что такое лицо мог бы вылепить гениальный, но безумный скульптор. Тревор мог показаться резким, неуступчивым, а шрам на подбородке — память о торнадо в Хьюстоне, осыпавшем его стеклянными осколками, — лишь усиливал впечатление непреклонности. А еще лицо Тревора Маги редко выдавало истинные чувства, и только в том случае, если это было выгодно Тревору Маги.