– Вперед, догнать надо! – крикнул сержант. Блин, теперь этот тупит.

– Сержант, сдурел, что ли? Кого догнать? Думаешь, их там два-три человека? Вот же они, стреляй – не хочу! – крикнул я и несколькими выстрелами положил двоих. Надо отметить, что возмущаться сержант не стал, тоже открыл огонь в спины противника. Никаких угрызений совести у меня не было, и я стрелял даже с удовольствием.

Вообще, мне приходилось видеть войну, хоть и не в таких масштабах, но тут и мне как-то поплохело. Мы все-таки заняли траншеи противника. Так как был уже вечер, часов восемь вроде, фашисты не стали отбивать назад свои позиции, на утро, наверное, оставили. Это дало нам возможность перевести дух, прибарахлиться и даже перекусить.

– Слушай, Зверев, ты ведь вроде хуже всех в роте стрелял, как же ты стольких немцев подстрелил? – Видимо, это «тело» не только трусом было, а еще и стрелком никудышным.

– Жить захочешь, еще не такое научишься делать, – ответил я просто. – Сержант, все это хорошо, конечно, но утром немчура вернется, есть предложения?

– Будем стоять, сколько сможем…

– А приказ-то какой? – перебил я.

– Стоять до последнего, сдерживать врага, насколько я слышал. Надо дать возможность нашим прислать подкрепление.

– Я, конечно, не командир, да только думаю, что никто к нам уже не придет. Сколько нас тут было?

– Рота, соседи рядом должны быть.

– Надо послать кого-нибудь наших, а то захлопнут нас утром в колечко, да и баста! – Поосторожнее нужно быть, не привыкли тут от таких, как я, слышать умные слова.

– Уже отправил двоих, в разные стороны, должны найти батальон. Ты вот что, Зверев, сможешь справиться с немецким пулеметом?

– Не знаю, но думаю, разобраться можно, ведь это всего лишь оружие, – пожал я плечами. – А что, у нас пулеметчика нет?

– Да убили его, во время атаки шел в полный рост, нашпиговали так, что места живого нет.

– Ясно, сейчас гляну. – Я двинул к бывшей позиции немецких пулеметчиков. Вообще, всего было две точки, хорошо видел, когда мы близко подползли. Так и вышло, через несколько минут притащили еще один. Усевшись с одним из бойцов за чистку и освоение МГ-34, не забыл и осмотрел позиции на предмет сменного ствола и перчаток, и ведь нашел. Хорошо мы так прибарахлились, два пулемета, пяток автоматов и немалая куча винтовок. Патроны, гранаты, в том числе и дымовые, приятно порадовали. Сам сержант, в отличие от меня, сползал чуть дальше в сторону немцев и нашел две ямки, в которых стояли готовые к стрельбе минометы, как и думал, маленькие, ротные. По два десятка мин к каждому стволу.

– Вот черт, я всех обошел, никто с минометом незнаком, да я и сам не знаю, как там и чего. – Спустя час, когда солдаты уже отдыхали, мы вели беседу с сержантом Черным, вот же фамилия.

– Так-то сложного ничего нет, стрелять начнем, поймем…

– Надеюсь, что танков тут у фрицев нет, а то беда, – не дослушав меня, перебивает сержант.

– Сержант, как тебя по имени-то? – спрашиваю я.

– Анатолий, – протягивает руку.

– Игорь, – жму крепкую, мозолистую руку командира. – Известий не было?

– Да пока никто не вернулся, вот же… – выругался сержант.

– Ничего, надеюсь, еще появятся. – И блин, появились. Я только закончил ставить растяжки, ага, а чего время зря тратить, тем более обнаружили у фрицев в блиндаже целый ящик наших «эфок», когда вернулся один из посыльных, а с ним…

– Сержант, кто командует ротой? – да с таким пренебрежением в голосе, что захотелось дать по морде, хотя и обращались не ко мне.

– А вы кто, товарищ командир? – Отдаю должное сержанту, не из робких.

– Что?!! Как вы разговариваете со старшим по званию? – мгновенно взвился пришедший с посыльным петух. Петухом я его в сердцах окрестил, как только увидел. От нашивок на форме аж в глазах рябит, хотя и темно давно.

– Извините, товарищ командир, но в темноте не видно вашего звания, – влезаю я, ну не сдержался.

– Боец, к тебе я не обращался пока! – выплюнул в мою сторону неизвестный.

– Да мне вообще пофигу, – буркнул я и отошел.

– Сержант, я батальонный комиссар Ежов, доложитесь как следует!

– Товарищ батальонный комиссар, а документы ваши можно. – Куда меня несет?..

– Что?!! – взвыл комиссар. Блин, да он меня сейчас кончит прямо тут, а мне это надо, по новой все начинать? Так, опять забыл, надо язык-то придержать, это ведь последняя попытка.

– Товарищ комиссар, диверсантов вокруг много, мало ли, нам политрук постоянно твердил о бдительности.

– Смотрите! – Комиссар выхватил из кармана удостоверение и сунул ближе к сержанту. Тот мельком взглянул и кивнул мне, зовя на помощь.

– Разрешите? – я протянул было руку, но комиссар убрал книжицу так же быстро, как и достал.

– Сколько бойцов в строю, что собираетесь предпринимать? – начал вновь задавать вопросы комиссар. Я незаметно пихнул ногой сержанта, и тот не обманул моих ожиданий.

– Мало, товарищ комиссар, от роты почитай и не осталось никого, все командиры погибли во время контратаки. – О, так я появился прямо перед контратакой, интересненько, может, сейчас еще что-то важное узнаю, а то я даже не знаю, какой сейчас год, да и вообще, где мы, что и как.

– Пришлю вам старшего лейтенанта Марченко, он без взвода остался, у нас тоже потери. Приготовьтесь отступать, позади, в километре, есть мост, задача – не дать врагу его уничтожить. Как поняли? – Я хоть и не местный, но и то вкурил, что комиссар какой-то бред несет.

– Как же так, товарищ комиссар, нам командир роты задачу поставил занять немецкие позиции, сказал, что отступать нельзя ни при каких обстоятельствах, стоять насмерть.

– Этого уже не требуется, позади нашими частями подготовлены позиции для обороны, да и главное, как я сказал, надо сохранить мост.

Если я хоть чего-то смыслю в тактике, то при отходах коммуникации обычно рвут, а не сохраняют для противника.

– Вас понял, товарищ комиссар, – козыряет вслед уходящему комиссару Черный.

– Ты чего-нибудь понял? – это он уже ко мне обращается.

– Ага, это и есть немецкие диверсанты. Слушай, сержант, я тебе пару вопросов задам, только ты меня за дурака не принимай, ладно?

– Ну? – уставился на меня командир.

– Какой сейчас год? Да и месяц не помню, – я сделал самое наивное выражение лица, хотя рассмотреть в темноте все равно трудновато.

– Видать, тебя и правда всерьез приложило. А мне ротный говорил, что ты какой-то дурной… Что, правда ничего не помнишь?

– Угу, – промычал я в ответ, отведя взгляд.

– Тебя утром контузило, мина рядом рванула. Ты же полдня провалялся в окопе, орал так, что пришлось тряпку в рот пихать, чтобы замолчал.