— Всем нам будет грустно потерять нашу маленькую Кейт, — развел руками мистер Вардур.

— Потерять меня, папа? — воскликнула Кейт, цепляясь за его руки. — Нет! Нет, никогда! Мне будет принадлежать Кергвентский замок, и тогда все вы станете там жить со мной. У тебя будет много книг, папа, у нас появится экипаж для Мэри и несколько маленьких лошадок — для Сильвии, Чарли и для меня, а для Эрмина…

Тут Кейт осеклась, увидев грусть в глазах приемного отца.

— Милая моя, — покачал он головой, — это вряд ли возможно…

— Я уверена, что в Кергвенте найдутся такие же бедные прихожане, как и здесь. Разве мы не можем построить там церковь? И ты разве не можешь там быть приходским священником, папа, как здесь?

— Милая моя Кейт, по закону наследник титула и состояния до своего совершеннолетия должен находиться в полном подчинении у своих опекунов. Ты не будешь иметь никакой власти ни над собой, ни над твоим имением, пока тебе не исполнится двадцать один год.

— Но ведь это ты мой опекун, мой духовный отец и учитель! Я всегда так говорила, и ничего не изменилось!

— До сих пор я действительно был для тебя всем этим, — вздохнул мистер Вардур, сажая девочку на колени. — Похоже, мне придется хорошенько растолковать тебе, как обстоят дела. В Лондоне есть одно важное заведение, которое называется Верховный суд. Он занимается исключительно подобного рода делами и обязан заботиться о молодых наследниках и наследницах, об их имуществе, не позволяя никому из родственников вмешиваться. Вот этот-то суд и должен решить, что с тобой делать.

— Отчего же ему не разрешить мне жить с моим отцом, братьями и сестрами?

— Оттого, Кейт, что тебя надо вести по той дороге, которая будет соответствовать твоему новому положению, а моих детей — по той, которая годилась бы для них. К тому же, — печально прибавил священник, — желая добра девочке, нельзя оставлять ее на воспитание в семействе, где нет матери…

Сердце Кейт сейчас же шепнуло ей, что дорогая Мэри была для нее гораздо лучше любой другой воспитательницы. Однако, разделяя грусть всего семейства, девочка не хотела удаляться от главного предмета разговора.

— Значит, я должна буду жить в этом самом суде? — спросила она, опять глядя на кончик своего пальца.

— Не совсем так, — ответил мистер Вардур. — Две твои тетушки, живущие в Лондоне, леди Барбара и леди Джейн Умфревиль, были так добры, что решили взять тебя на свое попечение. Вот и письмо от них на твое имя.

«Графине Кергвент» — гласила надпись на конверте. Кейт и Сильвия с любопытством склонили свои головки над письмом, желая хорошенько рассмотреть гербовую бумагу, на которой оно было написано, и лишь потом приступили к чтению.

— «Дорогая моя племянница!» — медленно читала вслух Кейт. — Боже мой! Как смешно называть меня племянницей! «Беру на себя труд писать вам о несчастном…» Что такое? Сильвия, ты можешь разобрать, что написано?

— «О несчастном сучке»…

— Вздор!

— «О несчастном случае», — поправила Мэри.

— Ну, конечно! Одного не могу понять, зачем это взрослые всегда так мелко пишут, что ничего не разберешь? Ну, дальше. «О несчастном случае, который сделал вас наследницей всех подлостей нашего семейства».

— «Подлостей»? Ох, Кейт, Кейт!

— Да, все верно, «подлостей», — сердито сказала девочка.

— Глупости сейчас не к месту, Кейт! — заметил мистер Вардур, и Кейт тотчас присмирела.

— Дай мне письмо, я тебе прочту, — предложила Мэри.

— Нет, я сама!

Это было первое письмо, которое Кейт получила в своей жизни, и она не хотела выпускать его из рук.

— «…наследницей всех почестей нашего семейства. Смерть вашего бедного кузена так потрясла слабое здоровье моей сестры, что вот уже несколько дней я вынуждена заниматься только ею…»

— Это, должно быть, тетя Барбара пишет. А разве тетя Джейн больна?

— Здоровье ее расстроено уже довольно давно, — кивнул мистер Вардур, — и твоя вторая тетка всегда ухаживала за ней с необыкновенной заботой.

Кейт продолжала:

— «Мы долго обдумывали, как все удобнее устроить, и не смогли ничего придумать лучше, чем ваш переезд к нам. Мы постараемся сделать наш дом приятным для вас, пригласим одну уважаемую даму для наблюдения за вашим воспитанием и дадим вам все, что прилично вашему положению. Мы уже договорились с нашим управляющим, в следующую пятницу он отправится в Олдбороу и привезет вас к нам, если госпожа Вардур будет так добра и приготовит к этому дню все ваши вещи. Я писала и к ней, благодаря ее за внимание к вам…»

— Госпожу Вардур? Маму?! — воскликнула Сильвия.

— Эти леди не знают, что мама умерла. Они много лет не интересовались тем, как мы живем. Не говоря уж о том, чтобы позаботиться о Кейт и о нас! — сказала Мэри раздраженным тоном.

Отец строго посмотрел на нее, словно призывая старшую дочь не продолжать в присутствии младших девочек тот долгий и неприятный разговор, который он только что имел с ней, пока Кейт и Сильвия развлекались рисованием.

Письмо заканчивалось так: «Посылаю вам поклон от вашей тетки Джейн и надеюсь вскоре познакомиться с вами, милая моя маленькая племянница. Любящая вас тетя Барбара Умфревиль».

— Итак, я должна уехать и жить с ними, — констатировала Кейт, глубоко вздохнув. — Ах, папа! Отпусти со мной Сильвию! Мы вместе с ней будем учиться у моей гувернантки!

— Это не понравится твоим теткам, — покачал головой мистер Вардур. — Но, возможно, вам будет позволено ездить в гости друг к другу.

Взгляд Сильвии делался все мрачнее. Она еще не понимала, что удивительные известия ведут к разлуке. До сих пор между нею и Кейт все было общее. Отчего же теперь что-то вдруг стало хорошо для одной и не годится для другой?! Эта новость была так странна, что хорошенько понять ее Сильвия никак не могла.

— Конечно, мы будем ездить друг к другу в гости! — продолжала Кейт. — Вы все должны приехать в Лондон, посмотреть на меня, на Зоологический сад, на музей. А еще я вам буду делать много подарков!

— Увидим, — ласково улыбнулся глава семейства. — А пока не мешало бы тебе, наверное, написать тете ответ. Поблагодари ее за любезное письмо и сообщи, что я сам привезу тебя к назначенному дню, чтобы не тревожить управляющего.

— Ах, благодарю тебя, папа! — воскликнула Кейт. — Мне будет не так страшно, если ты поедешь со мной!

Мистер Вардур вышел из комнаты. Мэри тотчас же бросилась к Кейт и заключила ее в горячие объятия.

— Моя дорогая! — говорила она, целуя ее. — Моя маленькая Кейт! Думала ли я, что все кончится так!

Крупные слезы катились по щекам Мэри. Кейт не любила таких сцен. Выражение сильных чувств всегда пугало ее, заставляло внутренне съеживаться и напускать на себя безразличный вид.