Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он все еще чувствовал костлявые пальцы в своей руке.
Теперь она мертва. Джейк был до одури зол на старуху, которую даже никогда не видел.
Их разговор занял несколько секунд. Но она знала его имя.
И знала имя его отца.
Что-то хрустнуло в кулаке. Юноша разжал его. На грязной ладони лежал потертый картонный прямоугольник.
У Джейка вдруг подломились колени, и он, скользнув рукой по стене, опустился на корточки.
Это катастрофа. Зеркало могло быть в любом из домов, которые теперь превратились в руины.
Он оказался не в том времени, и нужно проститься с надеждой найти отца. Или Венна. Джейк на секунду почувствовал взгляд крестного, увидел его изможденное лицо и глаза цвета арктического льда. Все их планы рухнули.
Картонный прямоугольник оказался талоном с оторванным уголком, на котором было напечатано: «Вокзал Сент-Панкрас. Камера хранения № 615».
Пару секунд Джейк тупо смотрел на талон. Потом в поле зрения возникли три пары детских ног в сандалиях.
Юноша поднял голову.
Перед ним на фоне укрывшейся в метро толпы стояли три мальчика.
С виду каждому было лет десять, не больше. Все в школьной форме: серый блейзер, галстук в красно-серую полоску, мятая рубашка и носки по щиколотку.
– Мотайте отсюда! – грубо велел Джейк.
Они были похожи друг на дружку. Тройняшки. Щекастые и бледные дети стояли перед Джейком, скрестив на груди ручонки. Все в простых круглых очках. И, учитывая царящий вокруг хаос, смотрели дети на юношу удивительно спокойно.
– Джейк, Черный лис освободит тебя, – заявил первый.
Второй кивнул и добавил:
– Поговори с Человеком с глазами ворона.
– Сломанный император лежит в алой шкатулке, – сообщил третий.
Джейк смотрел на них во все глаза и ничего не понимал.
– Да о чем вы?!
Я буду искать повсюду:
Внизу и вверху, вдалеке и рядом,
В летнем зное и в зимних холодах,
В лесах, в полях и на воде.
Я исхожу и объезжу весь мир,
Но я найду свою возлюбленную.
Сара протянула сидящему за столом молодому человеку карточку аспиранта.
– У вас точно нет другого удостоверения личности? – спросил он.
Сара выдала свою самую очаровательную улыбку:
– В приемной меня заверили, что билета вполне достаточно. Мой куратор из Оксфорда назначил встречу по телефону. Профессор Мертон.
– Ах да. Верно.
Служащий перевел взгляд на монитор компьютера и что-то набрал на клавиатуре. Сара крепко сжала ручку сумки.
Молодой человек расслабился и протянул Саре авторучку:
– Пожалуйста, впишите свое имя.
Она написала округлыми буквами: «Сара Венн».
Служащий оторвал бейдж от блока с незаполненными образцами и вставил его в пластиковый зажим.
– Прикрепите его к одежде. И наденьте белые перчатки. Не забывайте – строго запрещено фотографировать манускрипты и другие раритетные материалы, а также выносить что-либо из музея.
Сара кивнула и закрепила бейдж на груди. Воздействие слов «Оксфорд» и «профессор» определенно трудно переоценить. Особенно учитывая тот факт, что она сама назначила встречу, карточка была поддельной, а профессора она просто выдумала. Девушка прошла через зал к столу возле окна.
С этого места открывался вид на внутренний двор Британского музея. Через прозрачную решетчатую крышу проникал свет холодного весеннего солнца. В своем времени Сара никогда не бывала в этом месте. В том времени, где настал конец света. Там Лондон – территория Януса, а Британский музей – запретные Залы знаний.
Девушка сняла пальто и шарф и села за стол. Внизу туристы рассматривали альбомы и книги у букинистических киосков и жевали сэндвичи. Повсюду бегали дети, их визг эхом разносился в просторном помещении.
Саре трудно было все это принять.
Свобода.
Здесь люди жили так, будто с ними никогда ничего не случится.
Но всего через одно-два поколения все это…
– Вот, пожалуйста.
Сара вздрогнула и подняла голову.
Библиотекарь аккуратно положил на стол серую картонную папку. Девушка с нескрываемым удовлетворением прочитала на потертой от времени этикетке: «11145/6/09 Ди, Мортимер».
– Кто этот человек? – полюбопытствовал служащий.
Сара занервничала.
– Средневековый ученый. – Она облизнула пересохшие губы.
– Это для вашего диплома?
Сара понятия не имела, о чем он спрашивает, но ответила:
– О… да. Да, для диплома.
Молодой человек кивнул и отошел, но не далеко. Он разложил бумаги на соседнем столе и, еще раз пристально взглянув на посетительницу, принялся их изучать.
С этим она ничего не могла поделать.
Сара торопливо натянула белые перчатки, достала блокнот и карандаш и дрожащими от волнения пальцами открыла папку.
В папке лежал пожелтевший манускрипт.
Девушка замерла в нерешительности, ей даже стало немного страшно. Столько времени ушло на то, чтобы добраться сюда: недели в душных библиотеках и бессонные ночи в хостеле, где она составляла планы.
Это стало наваждением, она забыла о еде и сне, даже вопрос выживания в этом опасном и перенаселенном городе отошел на задний план. Главное – найти хоть какую-то информацию об обсидиановом зеркале.
Она похудела и совершенно обессилела.
Но ее фамилия – Венн, а Венны никогда не сдаются.
Сара взяла манускрипт. Один-единственный лист бумаги. По краям – хрупкий. На ощупь как тонкая высохшая кожа и слабо пахнет плесенью. Сверху – относительно недавняя запись на кальке. Сара даже не удивилась, этот почерк был ей знаком. Она улыбнулась. Джон Харкорт Симмс – довольно напыщенный, помешанный на исследовании магии толстяк из Викторианской эпохи. Джейк с Венном познакомились с ним в прошлом, а сама девушка видела, как он всего на секунду прорвался сквозь время в Уинтеркомбском аббатстве.
Вот что он написал:
Это единственный уцелевший фрагмент работы легендарного Мортимера Ди. Его книга «Исследование тайн» утеряна. Какое-то знание о ней можно составить лишь по обрывочным цитатам из трудов других авторов. Но эта страница, похоже, написана его рукой. Мои попытки расшифровать ее – ниже. Работа Ди зашифрована. Чертовски сложный код, и, признаюсь, он мне не по зубам. Я смог понять ничтожно малую часть его записей, и это повергает меня в отчаяние… Но этот человек определенно владел некими знаниями о черном зеркале, которое попало ко мне в руки и которое он называл Хроноптика.