Про себя я отметила, что он всегда был так прямолинеен в своей манере высказы­ваться, и решила, что сама могу позволить себе быть откровенной.

— Раз моя матушка так волновалась за Юмико-тян, раз она так любила ее, значит, Юмико-тян — это человек, который совершенно точно стоит того. И тем не менее я здесь, чтобы разобраться, тот ли это чело­век, которому я захочу помогать, не жалея своего времени, — ответил Сёити.

Его резкие и четкие слова развеяли мои сомнения относительно его грубого пове­дения, вызванного тем, что он немного не в себе или попросту ни на что не способен. Я была восхищена его удачными фраза­ми и правильным порядком, в каком он их выстраивает. Его прямота заключалась не в том, чтобы просто изложить все целиком, а в том, чтобы отбросить лишнее и не­нужное.

— Чтобы ухаживать за умирающей мамой, я получил в фирме отпуск на полгода. Матушка покинула этот мир намного раньше, чем я ожидал, а все вопросы, связанные с выполняемой мною работой, я могу решать по электронной почте. Так что еще некоторое время могу отдыхать. Изначально я был готов оставить работу, но так как мне разрешили вернуться, когда мне будет удобно, и мой отпуск рассматривается как заграничная командировка, то решил, что пока могу не появляться на рабочем месте. Если вдруг мне все же придется уволиться, на этот случай мне предлагают место в от­деле закупок в ресторане моего друга, с ко­торым сейчас наша фирма сотрудничает. Я много лет занимался закупками и лично вел переговоры, поэтому у меня много свя­зей и теперь я не пропаду. Таким образом, со спокойной душой могу помочь тебе разо­браться с тем, что тебя беспокоит.

— Слушай, а как ты поймешь, беспоко­ит меня что-либо или нет? К тому же, если ты разберешься с моими проблемами, ду­маю, это может породить во мне некоторую беспечность, — с улыбкой сказала я. Несмо­тря на всю серьезность разговора, мне за­хотелось пошутить: — Такая поддержка, мне кажется, все же расслабляет. И потом, если я умру, что ты будешь делать?

— А как же ты жила до этого? Вряд ли ты все это время была одна-одинешенька, не так ли? Кроме того, люди так просто не умирают, — ответил Сёити.

— А я слышала, что умирать вопреки ожиданиям просто. Когда приходит время...

Произнеся это, я вновь неожиданно хи­хикнула. Опять не было повода для смеха, но это было так забавно.

Сёити тем временем оставался сосредо­точенным.

— Вот как? Что ж, возможно. Тебе луч­ше знать, насколько просто умирают лю­ди. Прости, но это не входило в мои пла­ны, — сказал он.

— Сейчас, когда нет в живых папы и ра­зорваны отношения с родными, для меня “Конамия” — это всего лишь сочетание двух иероглифов — “маленькая волна”. Меня больше не интересует “Конамия”. Кто и как ведет бизнес. Насколько успешно... Мне нет никакого дела, и я не мечтаю получить свою долю, — улыбнулась я.

— А деньги? На что ты живешь? — по­интересовался Сёити.

— Когда осталась одна, я была в том воз­расте, когда могла худо ли бедно о себе по­заботиться, да и получила кое-какое на­следство. Если говорить о нынешнем состо­янии дел, то у одного моего друга в Риме магазин брендовой европейской одежды. Эта марка и в Японии хорошо продается. Я здорово помогла ему на стадии развития бренда, и у меня была лицензия в Японии, которую я впоследствии дорого продала крупной фирме. Я получила неплохую сум­му, на которую при экономном режиме мож­но вполне нормально прожить некоторое время. Кроме того, есть в моей жизни два достойнейших человека, которые перио­дически помогают мне деньгами или при­глашают к себе пожить. Один из них — очень богатый итальянец, который когда-то давно был моим бойфрендом. Он немно­го старше меня, не женат, живет в пригоро­де Флоренции. В случае необходимости я всегда могу перебраться к нему. Наши отно­шения чересчур затянулись, и мы не хотим их усложнять, поэтому не стали жениться и встречаемся наездами, — поведала я.

В моих словах не было лжи. Я была от­кровенна. Я запросто могла напустить ту­мана, но почувствовала, что этого делать не стоит. Откровенность — это было то един­ственное, чем я могла почтить добрую па­мять своей тети, которая до последнего вздоха беспокоилась обо мне.

— Что ж, выходит, сейчас тебе особенно и не нужна моя помощь? — спросил Сёити.

— Выходит, что так, — улыбнулась я.

— Как-то странно... Ну а почему ты жи­вешь так, словно пытаешься скрыться? Отыскать тебя было ужасно сложно. Все родственники говорили, что ты исчезла, никто не хотел вдаваться в подробности, а многие и вовсе не отвечали на мои теле­фонные звонки. Неужели все дело в том происшествии? Снова всплыла та скан­дальная история, и это стало помехой для бизнеса? — предположил Сёити.

— Предпочитаю не затрагивать эту те­му. Ничего хорошего это не сулит. После та­ких разговоров в глубине души словно на­растает грязный ком и ухудшается само­чувствие, из-за чего мне приходится слечь на несколько дней, — ответила я.

— Возможно, это как-то связано с тем, что рассказывала матушка перед смер­тью, — сказал Сёити.

— Что? Тетя что-то говорила об этом? — спросила я.

Солнечный свет постепенно приобрел оттенок заката. Цвета вокруг стали про­зрачными, и мне вдруг наскучило присут­ствие другого человека. Сёити достал из рюкзака маленький диктофон и нажал на кнопку “воспроизведение”.

— Что ты делаешь? — удивилась я.

— Это еще одно ее пожелание, — пояс­нил Сёити.

Из маленького аппарата зазвучал доро­гой сердцу голос моей тети.

Я ощутила некоторую тоску из-за того, что это был голос уже умершего человека. Перед глазами у меня потемнело, и я по­чувствовала, как весь мир словно отступил на шаг. На передний план выплыл силуэт тети, такой жизнестойкой, несмотря на болезненную слабость и тихий голос.

“Юмико-тян, как твои дела? Сожалею, что мы уже не сможем встретиться. Я до сих пор раскаиваюсь в том, что так и не удочерила тебя. Мне кажется, что, когда твоя мама умерла, ты была словно под гип­нозом и у тебя отняли все, что ты имела. Тебя загипнотизировали, притупив всякое желание вернуть себе отнятое. Иными сло­вами, на тебя все равно что наложили про­клятие.

Мне так жаль тебя, и я во что бы то ни стало хочу снять его. Твой отец был черес­чур мягким и тем не менее очень хорошим человеком. Ты тогда была маленькая, и особых проблем не было. Поэтому, я думаю, ты определенно не была несчастной. И все же мне кажется, что ты наверняка забыла что-то важное и поэтому вынуждена посто­янно скитаться. Ты сильный человек и, я предполагаю, вопреки всему стараешься радоваться жизни. Однако, если вдруг у те­бя возникнет желание вернуться к себе прежней, той девочке, которой ты была до того, как случилось много всего разно­го в твоей жизни, я хочу, чтобы Сёити по­мог тебе.

Каким бы сильным ни был человек, ра­зорвать проклятие, наложенное собствен­ным родителем, настолько сложно, что по­чти никто не в состоянии с этим справить­ся. Как бы там ни было, тобой, должно быть, частенько овладевает странный бес­причинный страх. Он проистекает из тре­воги о том, что ты так и не встала крепко на ноги. Возможно даже, что ты сама стре­мишься погубить, разрушить себя. Я разо­рвала отношения с твоей мамой и, отдалив­шись от вас, упустила все это из виду. Что касается моего плана удочерить тебя, то по сравнению с тем, что произошло в дейст­вительности, я была чересчур беспечной. И в качестве того малого, что я могу для те­бя сделать, я хотела бы вернуть тебе твою же душу.