Голубоволосая жрица повернула голову, разглядывая центральную часть росписи. Меж вздымающихся кузнечных молотов, полных необузданной силы, меж очерченных несколькими простыми, но выразительными мазками краски наковален и пылающих Синим пламенем печей, вокруг которых, казалось, дрожал от жара раскаленный воздух, меж ковшей, кипящих алым металлом, затерялась выполненная ну в очень абстрактном стиле женская фигура. Ее контуры были изломаны и перекручены, отчего фигура казалась колченогой и горбатой. Опознать в ней жрицу Храма можно было только по разводам синей краски вокруг сплющенной, как от удара молотом, головенки.

– А в современных, значит, отражена, – пробормотала жрица.

Собеседник стрельнул взглядом ей в спину, открыл рот…

– Хакмар! – предостерегающе прошипел бородатый.

Мальчишка тут же старательно-демонстративно сжал губы. Жрица еще некоторое время разглядывала покрывающие стену рисунки, кивая каким-то своим мыслям, потом повернулась и молча зашагала по уходящему в глубь скалы пещерному коридору. Почтительно держась у нее за спиной, мужчина и мальчик последовали за ней.

– Сын, говорящий при посторонних, позорит своего отца, – чуть слышным шепотом выдохнул бородатый мужчина. – Тринадцать Дней уже, а все как маленький!

– Прости, отец, – Хакмар почтительно склонил голову. На губах его играла шкодливая усмешка.

Мужчина длинно вздохнул, словно смиряясь. Мальчишка прикусил губу, чтобы не захихикать, и на всякий случай отвел глаза, рассеянно разглядывая старомодно «надутые» очертания рисунков и надписей на стенах тоннеля. Вот уж «прадедушкина радость», как раз во вкусе жрицы. Тенгри – Высокое Небо, какое же все это старье!

Они ступили на небольшую платформу подъемника, и отец отжал торчащий из стены рычаг. Послышалось журчание перетекающей по желобам воды, и подъемник пополз вверх. Свет надвигался переливчатым сиянием, к которому добавились звуки музыки. Подъемник выплыл из узкого штрека и остановился. Сияние было везде и всюду – язычки Голубого огня, трепещущие в светильниках, отражались в сверкающих призмах льда.

Хакмар подал жрице руку – даже с голубоволосой ведьмой истинный егет не должен забывать о воспитании! Ледяные колонны – толстые, как стволы деревьев, и тоненькие, будто вязальные спицы, – спускались из-под теряющегося в вышине свода или, наоборот, вырастали из пола, застыв подобно бело-голубым фонтанам. Каскады льда ниспадали вдоль стен и сложным лабиринтом прозрачных скал вздымались по всей пещере. Сосульки звенящей бахромой спускались по воздвигнутым изо льда галереям. С потолка пещеры на длинных витых шнурах свисали гроздья крупных топазов и изумрудов. Мерцание сверкающих граней отражалось в прозрачных глубинах льда. Кое-где взгляд выхватывал искусные – будто созданные природой – вставки малахита и яшмы. Хакмар глубоко вдохнул холодный воздух, наполненный чистым запахом воды. Недаром парадную пещеру Магнитной горы все кланы горных мастеров считают прекраснейшей!

– Да, – задумчиво сказала жрица. – У меня тоже каждый раз, как я это вижу, дыхание перехватывает…

Хакмар кинул на нее раздосадованный взгляд. Эрлик ее забери, лучше бы она свой Храм нахваливала! Почему-то ему всегда казалось, что похвала ведьмы, будто кипящая слюна змея, может растворить царящую вокруг красоту. И похоже, не только ему!

Все разговоры смолкали при их приближении и возобновлялись, лишь когда жрица в сопровождении Хакмара и его отца неторопливо проходила мимо. На вырезанных во льду уступах стояли золотые и серебряные чаши с хмельной молочной аракой и кисленьким айраном для детей. Вокруг толпились мужчины в расшитых золотой нитью рубахах, с булатными мечами на изукрашенных каменьями узорчатых поясах, и нарядные женщины с самоцветами в косах. При виде приближающейся жрицы непринужденно болтающие и смеющиеся люди немедленно утыкались в свои кубки – Хакмар чувствовал, как их провожают неприязненно-любопытными взглядами. Жрица лавировала между нагромождениями льда, легкими кивками отвечая на поклоны. Среди сверкающих драгоценностями нарядов магнито-горцев ее коротенькая, на одно плечо, белая рубаха казалась чуть ли не бедной, а в распущенных голубых волосах не было вплетено ни единой золотой нитки. Но при этом выглядела жрица так, будто вся гора со всеми ее богатствами и жителями принадлежит лично ей. И Тенгри свидетель – это было почти что так!

Ладно, еще поглядим, кто тут Магнитной горы хозяйка!

Из-за фигурных нагромождений льда слышался дробный звон и перестук, от которого Хакмар начал притопывать каблуками праздничных сафьяновых сапог, подстраиваясь под играющий в крови ритм. Идущая впереди жрица невольно остановилась. Перед небольшим гротом, построенным из ровных прямоугольников цветного льда – изумрудно-зеленого, солнечно-желтого и кроваво-алого, – толпилось больше всего народу. Облаченный в рубаху черной кожи с металлическими заклепками и такие же кожаные портки Миней одухотворенно шарашил обеими ладонями по вырезанным из цельных стволов деревьев барабанам. Рядом – тоже с головы до пят в черном – Катай, раздувая щеки, дул в окованный серебром курай, и терзал единственную струну кубыза Табын.

– Как это? – стараясь перекричать ритмичный грохот, жрица указала на глыбы цветного льда.

– Да очень просто – вода с краской и прямоугольные ящики. Не знаю, почему никто раньше не додумался, – небрежным тоном скрывая гордость, бросил Хакмар – даже неприязнь к жрице не смогла задушить в нем желание похвастаться. – А как вам музыка? Направление называется rock-кубаир!

– «Кубаир» – это, насколько я знаю, героические песни подгорных коневодов? А «рок» на жаргоне мастеров – камень, гора? Значит, горный кубаир? Интересно, – протянула жрица, задумчиво водя у губ пальцем с покрытым голубой эмалью и инкрустированным мелкими сапфирами ногтем. – Что-то вроде тех новомодных настенных рисунков? И в этом тоже отражена руководящая роль Храма?

Миней подхватил шаманскую колотушку и шарахнул в висящий рядом бубен – воздух наполнился гулким звоном. Удовлетворенно кивнув – словно обнаружив, в чем именно проявляется руководящая роль, – жрица зашагала дальше.

– Хак! Хакмар! – прервав особо эффектную дробь, Миней выскочил из-за своих барабанов. Прыгавшие в передних рядах девчонки разочарованно застонали. С высокомерием истинного любимца публики, не обращая на них ни малейшего внимания, Миней кинулся другу наперерез и сунул колотушку ему под нос. – Слышь, Хак, ошиблись мы, шаманская не шибко годится! Потоньше надо – сделаешь, а?

– Минька, давай это потом обсудим, ладно? – Хакмар торопливо ринулся вдогонку жрице и отцу. Миней, как всегда, кроме своей музыки, ничего не замечает!

Догнать спутников ему удалось только у возвышающейся над всей пещерой галереи. Легко ступая босыми ногами по выточенным во льду ступеням, жрица поднялась на увитый ледяными узорами балкон и, не обращая внимания на приветственные поклоны, застыла у сплетенных из толстых сосулек перил. Обе сестры Хакмара отделились от плотной группки почетных гостей и бегом кинулись ему навстречу.

– Хак! Ты Минея к нам пригласишь, Хак?! – возбужденно подпрыгивая и дергая его за локоть, потребовала старшая.