который бы меня поддержал.

Нока улыбнулась Лёвке, а Лёвка Ноке: — Здорово просто быть друг у друга, — подумали оба.

— В детстве всегда есть тайна, — задумчиво сказал Дядя Сема. Ради этой тайны ты просыпаешься каждое утро и ищешь ответы. Волшебная пора.

— А взрослые все знают, — сказала Нока, — Тогда ради чего они просыпаются?

— В каждом взрослом должен остаться ребенок с щепоткой тайны, иначе действительно просыпаться будет незачем.

Дядя Сема протянул мечтателям большой пыльный рюкзак, — Можете не возвращать. Подарок.

Где мы встретим Доклов?

На следующий день мечтатели уже были в пути. Рюкзак оказался тяжелый, наверное, как четыре школьных портфеля.

— Четыре портфеля я бы ни за что не понёс, а вот важности для путешествия — это другое дело, — сказал Левка, затягивая лямки рюкзака потуже.

Важности решили нести по очереди. Несколько песен и историй Левка и несколько Нока. Сначала спели все песни, которые знают, а потом придумывали новые. Одну посвятили Нокиной маме, тёплая песня получилась.

— Маме бы понравилось, — сказала Нока. В носу защипало и хотелось заплакать, но она удержалась.

— Куршская коса почти сто километров в длину. Как ты думаешь, где мы встретим радугу? — спросил Левка.

— Меня интересует другое, где мы встретим Доклов, и какими они будут?

— А какие бывают?

— Формы для всех разные, а суть одна — страхи! Кто-то с волками и змеями встречается, а кто-то с огнем и высотой.

Левка вздохнул. Каждый из ребят перебирал в голове свои страхи. С какими они встретятся, было ещё неизвестно. И неизвестность пугала больше всего.

— Дуфаешь это офет? — пробубнила Нока на привале.

— Что?

— Думаешь это обед? — повторила она, с набитым ртом еле выговаривая слов. — Ну, абрикосовое варенье с печеньем считается?

— Это считается за обед мечты, — улыбнулся Левка.

— Спорим, Устинья Яковлевна сначала заметит, что из шкафов пропали продукты, а уже потом что я ушла из дома.

— Вы совсем не общайтесь?

— Нет. Могу не видеть ее несколько дней. Она всегда запирается на ключ в своей комнате, задергивает окно занавесками и живет в своей темноте, словно она летучая мышь, а не человеческая старушка.

— Кажется летучие мыши намного приветливее, чем эта твоя старушка, — сказал Левка.

Оба засмеялись, так что крошки печенья полетели изо рта.

— Она мечтала о чем-то раньше? — спросил вдруг Левка.

— Мечта? Шутишь? — Нока никогда раньше не думала, что у Устиньи Яковлевны могли быть мечты. Она даже не знала, есть ли у неё сердце

Зверский крик

За первый день они прошли много километров, об этом говорили ноги и требовали искать место для ночевки. Ребята выбрали укромную поляну окруженную деревьями и разбили лагерь. Темнота подкрадывалась к палатке и Ноке каждый шорох стал казаться подозрительным. Сначала она молчала и старалась победить свой страх в одиночку, но поняла, что не справится.

— Левка.

— А?

— Помнишь, мы с тобой договаривались, что у нас в дружбе не будет никаких обманов, а будут только правды?

— Помню.

— Ты только не злись, ладно? Мне мама не запрещала гулять, когда зимой темнеет рано. Я просто… темноты боюсь…

— Я знаю, — ничуть не удивившись, сказал он.

— Ты знаешь?

— Мы всю жизнь живем по соседству. Я каждую ночь из окна своей спальни вижу твой ночник. Ты его ни разу не выключала. А однажды, когда мы заигрались, и темнота нас настигла, ты шла до дома, размахивая перед собой палкой, словно отгоняла кого-то.

У входа в палатку что-то зашуршало. Нока вскочила и включила фонарик.

— В темноте мне мерещатся монстры. Просто несусветных размеров.

Ноку била мелкая дрожь, и она пыталась сдержать её из-за всех сил.

— Если снаружи палатки монстры, тогда давай создадим своих монстров внутри палатки. Они будут нас защищать, — предложил Левка.

— Как это «создадим своих»?

Левка направил фонарик на стенку палатки и сложил руки в виде звериной пасти. Его маленькие руки стали огромной устрашающей тенью.

— Аааааааааааааааарррррррррррррр, — завопил он. — Теперь твоя очередь.

Нока тоже создала монстра странной формы и издала не менее странный, зверский крик. — Арррааааарррр.

— Теперь будь уверена, монстры и близко к нам не подойдут.

Нока залезла в спальник и улыбнулась. Ей стало спокойно. Казалось, что над ней не стены палатки, а страницы книги с радужной легендой. И книга эта стоит на маминой полке.

С таким другом ничего не страшно, — подумала Нока. Только страшно его самого потерять…

Она испугалась этой мысли и постаралась выкинуть её из головы, чтобы Доклы не успели уловить этот страх.

Обещаю

Нока проснулась от лучика света, который заглянул в открытую палатку. Он погладил её по щеке. Нока улыбнулась и повернулась к Левке. Улыбка пропала, как и Левка. Вместо них появился страх. Нока не одевая обуви выбежала из палатки в ужасе смотря по сторонам. Её встретило море и пустой берег.

— Лёвка! — закричала она. Голос дрожал, а сердце колотилось.

Вдруг с ним что-то случилось? А может он просто передумал и оставил её одну? Она села на песок и заплакала. Соленые слезы катились по щекам, соленое море пыталось успокоить её волнами, но безуспешно. За палаткой послышался голос. Лёвкин голос! Она его везде узнает.

— Нока! Что случилось? — подбежал к ней перепуганный Левка. — Тебе что-то приснилось? Ты плакала?

Нока смущенно вытерла слезы рукавом.

— Это всё Доклы. Я вчера испугалась. У меня же больше никого, — обрывисто и непонятно говорила Нока.

Но Лёвка всё понял.

Щеки у Ноки загорелись пожаром, а слезы перестали спрашивать разрешения и просто катились.

— Я никуда не уйду. Обещаю, — Лёвка взял Ноку за руку и вложил в ладонь камешек. — Это тебе. Он счастливый, с дырочкой. Утром море подарило.

Терять естественно и важно

День был солнечный. Ребята шли по Куршской косе и дарили веснушкам свои щеки. На душе и за спиной было легко. Рюкзак казался настолько легкий, что Левка даже затеял игру.

— Ты галя! — крикнул он и побежал.

Нока бежала за ним и смеялась. Этот смех напоминал Лёвке велосипедный звонок. Как же он по нему скучал. Сейчас он почувствовал себя самым счастливым на свете, ведь к нему вернулась прежня Нока.

От бега в горле пересохло. Левка остановился и закинул руку в рюкзак словно удочку.

— Етишки котолишки! — Лёвка даже побледнел. — Вода! — испуганно воскликнул он. — Еда! Я оставил мешок на привале, убрал его в тень и забыл, — он закрыл глаза и взялся руками за